Наконец водитель бронетранспортера догоняет товарищей и занимает место в колонне. Пограничники вздыхают с облегчением.
— Черт побери! — восклицает Мосс. — Стоит поднажать, и эта колымага, оказывается, может превратиться в гоночный автомобиль. — И вдруг его разбирает хохот — он указывает на Цвайканта, с ног до головы вымазанного глиной: — Нет, вы только на него посмотрите — вот это маскировка!
Цвайкант, все еще не отдышавшийся, отвечает ему с кислой миной:
— Освежили меня, друг мой, освежили не хуже, чем в парикмахерской.
На ужин солдаты собираются под наскоро натянутым брезентом. Каждому выдают небольшую порцию консервированных сосисок, кусок черного хлеба и кружку чая. Люди обессилены и бросают злобные взгляды на небо, остающееся беспросветным.
Мосс смотрит на часы:
— Три часа назад я должен был встретиться с ней, а я в это время сижу тут с тобой, Светильник. Я бы уже ей все высказал…
Убирая свою посуду, Цвайкант заявляет:
— Все это спекулятивные рассуждения. Ты бы давно сказал о своих чувствах, если бы не твоя боязнь и робость. Я полагаю, что ты и сегодня не смог бы этого сделать.
Рошаль отводит обоих солдат в сторону:
— Вы задержали движение бронетранспортера без моего разрешения, рядовой Мосс.
— Так точно. Светильник выдохся и отстал. Я хотел помочь ему…
Цвайкант подтверждает, что все так и было.
— Я действительно выбился из сил, — рассказывает солдат, — и если бы Мосс не проявил инициативу, мне не удалось бы догнать машину.
— Стало быть, налицо не только превышение полномочий со стороны одного, но и недостаточная физическая подготовка другого. А ведь прошла добрая половина срока вашего обучения.
— Я смотрю на это по-другому, — возражает Цвайкант, — и, если разрешите, разъясню свою точку зрения…
— Нет, не разрешаю. Речь идет о военной службе, а в этих вопросах решающее слово за мной. Вы свободны, можете идти!
Мосс уходит, Цвайкант задерживается. Впервые за то время, что Рошаль знает солдата, тот повышает голос в разговоре с командиром:
— И все-таки я расцениваю случившееся в ином свете, поэтому с вашего разрешения хотел бы объясниться.
— Сделаете это при первом же подходящем случае в присутствии всего отделения, — соглашается Рошаль.
Солдаты надеялись, что после скудного ужина учения закончатся, но надеждам их не суждено сбыться. Они утомлены, не слышно даже шутливой перебранки, которая всегда служила чем-то вроде подбадривающего средства.
Наконец около полуночи раздается сигнал отбоя. Но до того они еще отрабатывают действия в условиях ночного освещения поля боя ракетами, учатся на ходу совершать посадку на машины и высадку из них, действовать в темноте (после ослепления ракетой). Ребята осознают, каким блаженством может быть минутная передышка под деревом и какое это счастье — отдых в палатке на походной раскладушке, по поводу которой они вчера отпускали шуточки…