— Да что я-то сделала? Чем помогла?
— А тем, что ты у нее перед глазами каждый день, что каждый день она слышит твои разговоры, видит, чем ты занимаешься, как одеваешься, что читаешь… Поняла? Вот и нашло на нее просветление. Шайблеровские шоры наконец-то спали с ее глаз.
— Что же думает по этому поводу ваш сын?
— У него пока нет определенного мнения. А у меня будет настоящий праздник, когда я смогу пойти к старой Шайблерше и доложить: так, мол, и так, ваша дочка устроилась на работу, причем сделала это по собственной инициативе, потому что среди Холлеров никогда не водилось лентяев, а если таковой и завелся, то сумел от лени своей избавиться… — Старый Юпп снова наполняет рюмки до краев и интересуется с улыбкой: — Ну а ты? Когда я спляшу на твоей свадьбе? Первый танец уступаю жениху, а второй уж обязательно мой.
— За кого же прикажешь выходить замуж? У тебя есть для меня жених на примете?
Улыбающееся лицо Юппа Холлера покрывается тысячью веселых морщинок.
— Чем, например, моя персона для тебя не подходит? Если бы сбросить три десятка лет… А вообще-то, чего мы ходим вокруг да около? Я говорю о твоем лейтенанте.
— Что значит — о моем лейтенанте? Он вовсе не мой. У него есть другая, наверное, она ему больше подходит, чем я. Впрочем, я ее не знаю.
— Но в деревне ведь говорят, что он с ней завязал.
— В деревне много чего говорят, и тебе это известно лучше, чем мне. Все все знают, все видят, все слышат и строят предположения… Твое здоровье, дядюшка Юпп!
Они чокаются, и Юпп Холлер опять задает вопрос:
— А почему ты скрываешь от него свою любовь? Или не можешь избавиться от предрассудков? Или ты из тех, кто готов мучить себя только потому, что, мол, не пристало девушке делать первый шаг, что, мол, это обязан делать мужчина? Мне казалось, ты не из их числа. За твое здоровье!
— Ах, дядюшка Юпп! Как умно я иной раз рассуждала о любви, да и вообще сколько умных вещей о ней сказано-пересказано. О предрассудках и непреодолимой силе, о свободе выбора и о том, что любовь намертво берет в плен… А когда дело коснется тебя самой, все благие намерения рушатся, словно карточный домик. Ты жаждешь получить на него права, хочешь быть верной ему и требуешь такой же верности от него, хочешь доверять ему и ждешь доверия с его стороны. И семья уже представляется тебе не древнейшим институтом, изобретенным человечеством, не ячейкой общества, а добровольным союзом двух любящих сердец… Твое здоровье, дядюшка Юпп… Если он меня любит, сам придет. И решение он должен принять сам. Сделать это за него я не могу, да и не хочу.