— Во время нашего последнего разговора у меня сложилось впечатление, что вы думаете по-другому.
Юрген откидывается на спинку стула, скрестив на груди руки:
— Это разные вещи. Давайте твердо определим тему сегодняшней беседы.
— А я вижу в этом прямую связь, — упорствует Майерс. — И если вы ее не признаете, то нам остается только слепо повиноваться.
Юрген настораживается: наконец-то Майерс высказался откровенно. Лейтенант пытается укрепить наметившийся контакт:
— Что же, давайте поспорим о принципах… Во-первых, условимся говорить конкретно, по существу. Во-вторых, интересы нашего общего дела превыше всего и их должен защищать каждый. Согласны?
В глазах у Майерса удивление, а Барлах беззвучно смеется:
— Согласны.
— И еще, — продолжает лейтенант, — будем стараться все вопросы решать в рабочее время. Можно считать, что мы договорились по этому пункту?
— Так точно! — реагирует первым Барлах и тут же смущенно смотрит на других командиров отделений, но видит, что согласны все.
— Желаю вам приятно провести воскресенье, — заканчивает лейтенант. — Барлах, задержитесь на минутку.
— Ну, рассказывайте, — говорит Юрген после того, как Майерс и Рошаль выходят.
Барлах явно не в своей тарелке. Он присаживается на краешек стула и машинально перебирает пуговицы кителя:
— А что, собственно, рассказывать? Лучше спрашивайте.
— Спрошу, когда будет нужно. А теперь рассказывайте.
Петеру Барлаху двадцать лет. В двенадцать он смастерил радиоприемник. Когда его сверстники гоняли футбол или пили с девчонками колу, он увлеченно засиживался над техническими задачами, чертил, разбирал головоломки. Закапчивая десятый класс, он не задумывался над выбором профессии — для него не существовало ничего, кроме электротехники.
Барлах был лучшим среди учеников, потом получил грамоту лучшего рабочего. Когда пришло время призываться в армию, на призывной пункт поступила весьма лестная характеристика, которая отражала жизненное кредо Барлаха. Коллеги писали, что он откровенен, честен, скромен, общителен, предан социалистическому государству. Правда, кто-то отметил, что иногда Петер Барлах предпочитает одиночество.
Решили, что со временем из него получится отличный командир отделения. «У вас есть какие-либо сомнения?» — спросили Барлаха на призывном пункте. Сомнений у него не было. Он выслушал аргументы и согласился с ними.
Служба проходила без особых происшествий. Барлах оказался толковым солдатом в соответствии с той характеристикой, какую ему дали. Трудности начались, когда ему пришлось выступить в роли командира. Здесь у него совсем не заладилось — командовать, отдавать приказы он явно не умел, и подчиненные это сразу заметили.