— Прекрасно! Да ты ведь знаешь.
— Ах да… Говорят, приезжала его жена.
— Какая там жена! — смеется Лило. — Знакомая, может, невеста, но только не жена.
Глаза Ингрид округляются. Не отдавая себе отчета, она спрашивает:
— Что ты говоришь? Ты это точно знаешь?
— Конечно. А что, с ним что-нибудь случилось?
Ингрид краснеет до корней волос. Ей хочется броситься Лило на шею. А та, помолчав, говорит:
— Знаешь, милая, скоро и твой час пробьет…
— Ах, спасибо тебе, спасибо…
«Скоро и твой час пробьет…» — повторяет мысленно Ингрид. Урок она проводит на подъеме, и ее настроение невольно передается ученикам. Окрыленная, она звонит Юргену и, набравшись мужества, приглашает его на вечер к себе — в знак благодарности за книгу, за цветы. Лило присутствует при этом телефонном разговоре, но хранит молчание.
— Вы точно придете?
— Конечно, если ничто не помешает.
Ингрид счастлива, счастлива как ребенок. Шагая по знакомой тропе от школы к дому, она все время напевает и скачет на одной ноге. Дома она сразу принимается наводить порядок — застилает стол свежей скатертью, стирает пыль с мебели. Потом отправляется в Бланкенау, заходит в парикмахерскую, делает покупки…
Юрген предстает перед ней совершенно неожиданным — на нем сандалии, светлые брюки и пуловер, в руках огромный букет полевых цветов.
— О! Вы сегодня в гражданском?
— Не нравится? Может, мне вернуться и надеть форму? — отшучивается он.
Ингрид смеется, берет цветы, выкладывает перед ним книги по искусству и просит несколько минут побыть в одиночестве, пока она закончит дела на кухне.
Потом они ужинают, пьют вино. Юрген хвалит угощение. Но вечер проходит не так, как она себе представляла. Лейтенант рассеян, на ее вопросы отвечает невпопад.
— У вас неприятности? — спрашивает Ингрид.
В ответ он невесело улыбается и в свою очередь задает вопрос, который звучит очень искренне:
— Вы поехали бы на край света с любимым человеком?
— Поехала бы, при условии, если бы он любил меня…
— А если бы должен был поехать он и не смог, потому что его удерживает долг?
— Тогда это ненастоящая любовь…
— Разве любовь можно измерить? Но какой мерой?
— Конечно же не мерой длины. — Брови Ингрид ползут вверх, как это бывает, когда она удивлена или взволнована. — Да и зачем ее измерять, если ты готов отдать любимому человеку все?
Юрген опускает голову:
— В моем случае это означает: или я прошу о переводе, или она должна расстаться со своей профессией…
— Я говорила лишь о принципе, — уточняет Ингрид. — Абсолютно одинаковых ситуаций в жизни не бывает…
Ее ответ злит Юргена.
— Что стоят все премудрости, если они не подходят к данному случаю! А мне нужно принять решение. Правильное, разумное…