— Вы что, упрекаете меня? — не сдержавшись, спрашивает Ингрид. — Упрекаете в том, что я не могу предложить вам патентованное средство для решения ваших проблем?
— Конечно нет. Но что же мне делать?
Ингрид встает из-за стола, подходит к окну. За окном еще светло, и все вокруг кажется удивительно легким, прозрачным, но от ближайшего луга к реке уже ползут полосы тумана.
— Я не в курсе ваших проблем, — говорит после долгого молчания Ингрид. — Может, вам трудно найти выход потому, что вы ищете его в конфронтации. А в подобных случаях, как мне кажется, нужно обязательно решать вдвоем, не в ущерб кому-либо.
— Наверное, вы правы, хотя мне это вряд ли поможет… Я пойду, пожалуй. Видимо, я порядком успел вам надоесть своей болтовней.
Ингрид не знает, как поступить. Предложить ему остаться? Перевести разговор на другую тему?
— Почему же надоели? — возражает она. — Мне хочется, чтобы вы нашли такой выход, который устроил бы вас обоих. Я провожу вас.
Вернувшись в комнату, она чувствует, что не может оставаться в одиночестве. Ей кажется, что даже стены давят. Она набрасывает куртку и бежит к реке своей любимой тропинкой, протоптанной рыбаками. «Куда же мне деться с моей любовью? Что предпринять? Что со мной будет?» — как удары крови, стучат в висках неутешные мысли. Но мелькают и другие: они не любят друг друга по-настоящему, если она не желает переезжать сюда, а он не хочет просить о переводе. И если даже им кажется, что любят, то они ошибаются…
Ингрид приходит в себя лишь на окраине Вирдорфа. Отсюда до дома час ходьбы. Ингрид идет к автобусной остановке — неказистому замшелому навесу для ожидания, где над входом тускло мерцает лампочка. Она присаживается на скамью. С безлюдной улицы, из темноты на нее опять наваливается одиночество.
На следующее утро Юрген идет к капитану Ригеру:
— Разрешите обратиться по личному вопросу?
— Пожалуйста, садитесь. Сигарету?
— Нет, спасибо.
Капитан пока не догадывается, что привело к нему лейтенанта. Он закуривает и кивком указывает на окно:
— Прямо-таки несчастье, что в такую чудесную погоду приходится сидеть в казарме… Итак, слушаю вас.
Юрген упорно разглядывает крышку стола. Начинает он тихо, но твердо:
— Я хотел бы поговорить с вами, товарищ капитан, о переводе.
Для капитана это настолько неожиданно, что некоторое время он молчит, а затем произносит:
— Не хотелось бы решать такой вопрос в одиночку…
— Лейтенант просит о переводе, — говорит он, когда они вдвоем входят в кабинет замполита Мюльхайма. — Думаю, нам следует послушать его доводы.
Юрген остается стоять у двери. Взгляд его встречается с взглядом внимательных глаз Мюльхайма. Ему предлагают сесть, а он кратко, без лишних подробностей излагает суть дела, стараясь быть предельно искренним.