— Так точно!
— Тогда задумайтесь: в реальной обстановке, как вы сказали, ваша робость повлекла бы за собой смерть. Наверное, обезьяны, живущие на границе вечных снегов, тема увлекательная, рядовой Цвайкант, но нам приходится иметь дело с провокациями на государственной границе. И это вам надо прочувствовать как можно скорее, пока вы не столкнулись с преступниками лицом к лицу. Все ясно?
Философ пристыженно отвечает:
— Ясно…
— Вот и хорошо. После перерыва продолжите отработку обыска, пока не преодолеете свою… робость. Благоразумие неотделимо от умения пользоваться им. Разойдись!
До Марион Юрген добирается только к вечеру. Дома ее не оказывается. Да и почему она должна была сидеть дома, если не знала заранее, что он приедет? Он звонит в редакцию — там отвечают, что она на задании и вернется поздно, если вообще успеет управиться. Потоптавшись часа два около дома, Юрген отправляется в ресторанчик ужинать.
Марион появляется поздно вечером. Под глазами у нее темные круги, волосы растрепаны, юбка и кофта измяты. Как всегда, она встречает его улыбкой, однако улыбка у нее какая-то вымученная. Ему хочется обнять ее, взять на руки. Но Марион резко отстраняется:
— Сначала под душ. У меня такое ощущение, будто я побывала в угольном подвале. Ты даже не представляешь, насколько я вымоталась… Почему ты приехал? Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего. У меня увольнение до завтра. Ты не рада?
Вот теперь у нее прежняя улыбка, такая знакомая.
— Конечно, рада, глупый… Устраивайся поудобнее. В холодильнике найдешь все, что нужно. Отдыхай, а я пойду под душ.
Позже она рассказывает ему о своих заботах. Была в другом городе на крупном предприятии. Цеха там огромные, с десятками различных прессов, штамповочных и фрезерных станков. Вокруг визг и лязг металла — серьезное испытание для нервов. У каждого автомата свой режим. Одни завершают операцию за три-четыре минуты, другие — за минуту, а прессовальные автоматы производят действие почти каждую секунду. У специалистов, обслуживающих автоматы, есть наушники, а общаются они с помощью миниатюрных радиопередатчиков. Можешь кричать сколько угодно, видеть, как кричат другие, но все равно ничего не услышишь. И в то же время в цехах цветы. К счастью, цветы лишены слуха… На таком предприятии начинаешь понимать, как много предстоит еще сделать, прежде чем труд станет не только долгом, но и деятельностью, раскрывающей все способности человека, а факторы, разрушающие человеческую личность, будут сведены до минимума.
— Знаешь, — говорит она, — в ушах у меня до сих пор звучат эти мощные удары. Я вижу, как от них дрожат цветы, а на листьях у них лежит слой металлической пыли… Я так устала… — Марион поднимается. — Не обижайся, я пойду спать. Я очень устала.