— Как, например, эта бумажка от 1997 года, когда ты, Джимми, был непослушным мальчиком: врезался, например, в припаркованную машину и выдул на алкотестере такой балл, что впору было признать твое дыхание огнеопасным. Но что забавно, все документы потом таинственно исчезли. Были заметены под ковер.
Мозг Кеннеди лихорадочно работал. Адреналин поступал в кровь стаканами. Что вообще происходит?
— Что ж, я заглянул под этот ковер. Ты, а еще советник Берк, советник Уолш и Уэст. В принципе, уже достаточно, чтобы устроить пьяные веселые гонки. Но, с другой стороны, советник Марш была трезва как стеклышко, когда в прошлом году попыталась побить рекорд скорости для БМВ на трассе М50. Честно говоря, я понимаю, почему вы с ребятами стараетесь садиться за руль сами — после того, что пару лет назад советник Монро учудил в такси, меня уже ничем не удивишь. Совершенно мерзкая история. И все это было замято. Даже сам-знаешь-кто из Клонтарфа[26] столкнулся с определенными проблемами, когда его не в меру предприимчивая дочь подогнала своим университетским друзьям чутка веществ класса А[27]. Я к тому, что все мы совершаем ошибки, верно?
Кеннеди ничего не ответил. Из наушников лились тихие жестяные звуки песни, в которой The Corrs душевно рассказывали, что на самом деле никогда его не любили.
— Кстати, — продолжил голос, — вот еще один пример ошибки: голосовать за то, чтобы единственную спортивную площадку, доступную для юных задиристых жителей проблемного района города, завернули в подарочную упаковку и передали твоим приятелям-застройщикам. Но к счастью, у тебя остался шанс это исправить: если ты и шестеро твоих закадычных дружков, о которых я упомянул, резко изменят свое мнение, то грехи, которых никогда не было, так и останутся таковыми. В противном же случае…
Кеннеди почувствовал, как мужчина изменил положение, дав ему возможность перевести дыхание.
— Не получится…
Тяжесть на спине вновь возросла, и из легких опять стал выдавливаться воздух.
— Просто… даже без нас у них достаточно голосов. Мы капля в море среди шестидесяти трех членов совета. У них еще есть Белоснежка. Он никогда…
— Ах, оставь! Об этом советнике я побеспокоюсь сам. Просто голосуйте по совести, и тогда все эти прискорбные инциденты будут заметены обратно. Я доступно объяснил?
Вес переместился, а затем и вовсе освободил спину, но большая рука тем не менее осталась на затылке, продолжая вдавливать голову Кеннеди в отверстие.
У правого уха вновь раздался голос:
— Мы друг друга поняли?
Кеннеди попытался кивнуть, но не смог.