Бой продолжался с переменным успехом, и страсти вокруг накалялись. Бодричи и варяги, толкая друг друга, подбадривали своего вожака криками, стучали копьями о землю. Мой последний оставшийся в живых товарищ, совсем еще молодой Хальгримм, впился остановившимся взглядом в противников и шептал пересохшими губами:
— Убей его, убей, Хельмут!
Согласно обычаям некоторых народов, среди которых числились и бодричи, если в таком поединке побеждал осужденный, отпускали его и тех, кто был с ним. Хальгримм очень хотел жить — он был на две зимы моложе меня.
В отличие от него, я мало смотрел на курган, не в силах отвести взгляда от Меча Локи. Он лежал на земле неподалеку от мертвого тела Гуннара. Лаская глазами его рукоять, я осторожно шевелил онемевшими пальцами, мечтая только об одном — чтобы снова хоть раз прикоснуться к мечу. Ничего другое не вызывало во мне такую страсть.
Громкие крики бодричей и стон разочарования Хальгримма вернули меня к реальности — старый Хельмут принял правый меч Рюрика на рукоять топора и получил удар левым мечом под ребра. Он пошатнулся, шире расставляя ноги. Лицо его посерело, но он крепче стиснул зубы и замахнулся снова. Рюрик ловко нырнул под опускающееся лезвие и всадил сразу два меча в живот викингу.
Хельмут рухнул, как подрубленное дерево. Тяжело дышащий победитель поставил ногу на вздрагивающее тело и указал на нас мечом.
— Теперь я! — взвился Хальгримм: убийство Хельмута пробудило в нем ярость.
Но — увы! — это была не ярость берсерка, делающая человека опасным бойцом. Хальгримм еле дождался, когда его освободят, и бегом ринулся к бодричу, на ходу цапнув с земли какой-то меч.
— Получай! — закричал он, замахиваясь.
То ли Рюрик сам начал уставать, то ли все недооценили молодого викинга, но первые несколько минут противники сражались на равных. Хальгримм даже начал теснить бодрича, заставив его отступить.
В это время я словно проснулся — не то чтобы я был трусом, но во мне жила отчаянная надежда выжить. Жить как угодно, жить рабом — но жить! А сейчас я был ближе к свободе, как никогда. Я изо всех сил молился всем богам, которых знал, за Хальгримма и следил за действиями Рюрика, жадно ожидая его ошибки. Он действительно допустил несколько промахов, но, к моему огорчению, мой товарищ ими не воспользовался.
Хальгриммом руководила ярость — прекрасный источник сил, но плохой советчик. Гнев и бешенство затуманили ему голову, и он перестал думать. Рюрик же сохранял холодную голову, памятуя, что этот бой у него не последний. Он медленно, упорно вел своего противника и наконец быстрым, неуловимым ударом меча пробил ему грудь.