Хальгримм упал, и что-то оборвалось у меня внутри. Вот он и настал, мой последний час! В этот миг я почему-то больше не ощущал себя викингом — я был просто человеком, который видит кошмарный сон и очень хочет проснуться.
Меня освободили и подтолкнули в спину, поскольку я продолжал стоять. Я сделал несколько шагов и вдруг, подняв глаза, встретился взглядом с Рюриком. Он стоял над телом Хальгримма и хрипло дышал, опираясь на меч. Он устал, провозившись с двумя последними противниками, но не получил ни одной серьезной раны и был готов продолжать бой.
— Бери меч и выходи, — выдохнул он.
И тут я заговорил.
— Я хочу тот меч, — сказал я на языке бодричей. — Он мой!
Рюрик был удивлен:
— Откуда ты знаешь нашу речь?
— От матери.
— Она была славянкой?
— Не знаю. Наверное… Она молилась Свентовиду и Латоне. И меня учила молиться так…
— Как тебя зовут?
— Олав. Мать звала Тополем.
Сделав несколько шагов, Рюрик подошел ко мне вплотную и пристально вгляделся мне в лицо.
— Похоже, ты говоришь правду, — наконец изрек он. — Что ты еще знаешь о своей матери? Чья она была?
Я вспомнил все, что она говорила мне о себе, и с ужасом осознал, что не удосужился спросить самого главного: кто она сама была по роду и где был ее дом. Если бы я знал, что судьба сведет меня с ее соплеменниками, я бы постарался узнать о них как можно больше, но увы!
— Она была высокого рода, — сказал я, — поэтому мой отец взял ее в наложницы.
— Кто твой отец? — последовал быстрый вопрос.
Проще всего было сказать имя ее жениха — князя Светана из рода Волка. Но я был Олавом Эрикссоном из рода Ильвингов, потомком самого Ингвио, сына Фрейра. Как мог я променять такой род на неведомого мне князя, который не успел стать мне никем!
— Мой отец — Эрик Олавссон по прозвищу Медведь, — ответил я, — а тот человек, — я кивнул на Гуннара, — был моим братом.
Взгляд Рюрика, еще миг назад теплый, враз похолодел, и он пробурчал:
— На твоем месте я бы проклинал такую родню!
— Почему? За что ты так ненавидишь нас?
— А за что же вас любить? — Рюрик быстрым шагом подошел вплотную, дохнул мне в лицо сдерживаемой ненавистью. — Я был совсем маленьким, когда моего отца, князя Годослава, убили юты. Они напали на наш город неожиданно, с моря. Отец и его дружина задержали их, чтобы женщины и дети могли уйти, но сами попали в плен. Город был сожжен дотла, а моего отца повесили, принеся в жертву своим богам… Повесили с копьем в сердце!.. Его народ стал изгнанником. Моя мать стала женой его младшего брата, князя Драгомира, но юты достали и его. Через два года он был убит в бою, и мы опять были вынуждены покидать только что обжитые места… А теперь пал и второй брат моего отца, Славомир, мой наставник и учитель! И тоже от рук викингов…