— Садись.
Я упал на опавшую листву. Уставшее тело не чувствовало ни холода земли, ни тепла близкого огня. Помедлив, человек сел снова, но меча из рук не выпустил — так же, как я своего.
— Откуда ты? — едва я немного отдышался, снова заговорил он, не отрывая от меня пристального взора.
Я мотнул головой:
— Пришел… Издалека. За мной гнались…
— Ты бодрич?
— Я никто. Был викингом. Наш корабль погиб. Никто не спасся.
— Твой корабль погиб, а ты жив? — Незнакомец покачал головой. — И ты слишком чисто говоришь по-славянски… Готов биться об заклад, ты не настоящий викинг… Ты не беглый раб?
Я еле сдержал свои чувства — незнакомец видел меня насквозь.
— Я хочу есть, — сказал я.
— Прости. — Он порылся в кожаном мешке, лежавшем рядом с ножнами, и достал завернутый в тряпицу хлеб. Отрезал ломоть, положил на него полоску коптящегося на углях мяса и протянул мне.
Затекшее тело отказывалось повиноваться. Руки словно налились свинцом, и я с трудом потянулся за угощением. Еле сдерживаясь, чтобы не проглотить его целиком, я сосредоточенно жевал, чувствуя на себе любопытный взгляд хозяина. Он терпеливо молчал, не желая мне мешать, но когда я проглотил последнюю крошку, заговорил.
— Ты ел, как волк, — сказал он. — Как твое имя?
— Отец назвал меня Олавом. Он был викингом, — ответил я. — Мать — Тополем. Она была из… из твоего племени, если ты молишься Свентовиду…
При упоминании одного из богов мой хозяин поморщился, словно я причинил этим неосторожную боль.
— Я молюсь Роду и Макоши, — неспеша молвил он. — Но и Свентовид мне не чужой… Зови меня Вороном. Когда-то давно у меня было другое имя, но от него, как и от прошлой жизни, ничего не осталось… Куда ты идешь, Олав Тополь?
— Не знаю. Мне некуда идти…
— Хорошо. — Ворон кивнул и сделал приглашающий жест. — Если хочешь, можешь идти со мной.
Я пылко поблагодарил, хотя мне показалось, что Ворон недоволен моим согласием.
Утром я проснулся от запаха дыма и, еще не открыв глаза, вспомнил все события последних дней. Ворон опять сидел над костром, словно не спал совсем. Лицо его, осунувшееся и понурое, говорило о том, что он и впрямь провел бессонную ночь. Он улыбнулся, когда я вскочил, хлопая глазами.
— Ты стонал во сне, Олав Тополь, — сказал он. — И звал всех богов подряд — от Одина до Макоши… Тебе хорошо спалось?
Я кивнул.
Только сейчас, при свете дня, я смог рассмотреть своего спутника. Ворон был зим на десять старше меня — ему было чуть за тридцать. Высокий, как я, крепкий и сильный человек. Чертами лица он напоминал бодричей, только горбатый нос и черные, тронутые сединой волосы, из-за которых он и был назван Вороном, отличали его. Светлая рубаха его была расшита по вороту и рукавам незнакомыми мне узорами, штаны были из кожи, у горла железная чеканная фибула закалывала плащ. По сравнению со мной, грязным и оборванным, он казался богатым красавцем.