— Это вся в веснушках? Я с ней в автобусе ехал.
— Вот-вот. Так эта Вишнякова разработала летнюю одежду для чабанов, элегантную, современную и в то же время очень удобную в работе. Вот и собираемся посмотреть и обсудить эту одежду.
— Ну и дела… — покачал головой Алексей. — Может, заодно и решим, какой помадой девчонкам губы красить?
— Ты напрасно насмешничаешь. Оказывается, Алексей Петрович, думать надо не только о хлебе.
Алексей развел руками.
— Я, видимо, не дорос до этого.
— А расти придется. Баирме от тебя ничего не передать?
— А ты что, спозаранку к ней?
— Вчера секретарь обкома партии звонил. За спасение овец во время пурги ее наградили орденом Трудовой Славы третьей степени. Борис прислал телеграмму. Поеду порадую. Заодно и с чабанами у нее на стоянке потолкую.
— Поздравь ее и от меня. Выберу время, заеду.
День Алексей провел в звеньях. Возвращаясь домой, он остановился у Онона, пониже Белого камня. На берегу цвела черемуха. Алексей достал из машины спальный мешок и прилег на него под развесистым кустом. Ему ни о чем не хотелось думать, он смотрел в небо и слушал, как плещутся волны в Ононе и перекликаются птицы.
Издали донесся тихий грудной голос:
В полях цветы, в полях цветы…
Идешь и сердцем маешься.
А что же ты, а что же ты
Молчишь, не откликаешься?
Алексей насторожился. А песня приближалась.
В полях роса, в полях роса…
Иду я той дорогою.
И ни глаза, и ни коса
Теперь тебя не трогают.
В полях туман, в полях туман…
А я такая зоркая,
Любовь обман, любовь обман,
Одно лишь горе горькое.
— Анна. — Алексей сел. А песня совсем рядом, за кустами.
В полях заря, в полях заря…
Белеет поле маками.
А вдруг не зря, а вдруг не зря
Глаза мои все плакали.
Из-за кустов вышла Анна, увидела Алексея, смутилась. Алексей встал ей навстречу.
— Ты что это здесь делаешь? — спросил он.
— Закончили сеять, — присела на траву Анна, — ребята угнали технику в Барсучий лог, а мне что-то уходить не хочется. Теплынь-то сегодня какая! Лето пришло. Да и тебя поджидала.
— Меня? — садясь рядом с Анной, удивился Алексей. — Разве я обещал приехать?
— Чудной ты, Алеша. Я сердцем знала, что приедешь.
Невдалеке над волнами, часто махая крыльями, зависла на одном месте чайка, упала в воду и с плачущим криком полетела прочь. Анна проводила ее взглядом.
— Скучаю я по тебе, Алеша. Ты как-то у нас на полевом стане шарф забыл, серый. Так я его ночью прижму к щеке, и ты будто рядом. И пахнет он тобой: полем, ветром. Смешно, верно? А ты-то хоть когда-нибудь думаешь обо мне?
Алексей помолчал.
— Я и других-то женщин иногда за тебя признаю.