Максимку забавляли ягнята, особенно двойни. Вот одна матка отделилась от отары. За ней, точно на невидимой ниточке, идут два ягненка. Они пощипывают траву, но не спускают глаз друг с друга. Максимка знает, каждый из них сейчас думает, как бы усыпить бдительность другого и высосать у матери молоко одному.
Вот один ягненок остановился. Второй прибавил шагу, зашел за мать и сразу же кинулся к вымени. Но тот, который остановился, на страже, молнией подбежал с другой стороны к овце. Ягнята крупные, зимние. Они почти поднимают матку.
— Ах вы плуты, — смеется Максимка.
Вдруг одна овца чего-то испугалась и кинулась в низину. Вся отара вздрогнула и серым потоком покатилась с сопки. Максимка вскочил на коня, догнал овец, у подножья сопки остановил и погнал в косогор. Ягнята блеяли, метались среди овец, разыскивая матерей.
Откуда-то поднялась стайка ворон, перелетела через падь и с карканьем опустилась в березовый лесок. Оттуда выскочил молодой козел, замер на секунду и, не касаясь земли, поскакал к Онону. Максимка гикнул на коня, припал к луке и помчался наперерез козлу. Расстояние быстро сокращалось. На скаку Максимка отвязал от седла ременный аркан, собрал его в правую руку. А козел уже рядом. Максимка кинул аркан. Но не хватило силы у парня, не долетела петля до цели. Козел круто развернулся и скрылся в прибрежных зарослях.
Максимка натянул повод, погрозил козлу кулаком и поехал к овцам. Там уже был дед.
— Молодец, Максимка, гурана догнал, — похвалил Батомунко. — Свой лук тебе дарю. Учись стрелять. Чтобы осенью у этого гурана на всем скаку рог отстрелил.
Максимка ликовал, хотя виду не показывал. Он давно мечтал о собственном луке. Теперь он у него есть, да еще какой, из рога яка.
За падью над соснами откуда-то появилась тучка с пепельными рваными краями, похожая на каменную глыбу. И вот по этой глыбе как будто кто-то ударил кресалом. Огненная тонкая струя, извиваясь, скользнула к земле. Ядрено громыхнул гром. И вслед за ним от тучки потянулась белесая дождливая полоса, и сосны утонули, как в тумане.
— Дедушка, а почему эти деревья цыриками зовут? — спросил Максимка.
Батомунко сел на землю, вытянул больную ногу и достал трубку. Давно он ждал этого вопроса от внука. И вот дождался. Значит, взрослеет Максимка, уж мало ему одних детских забав.
— Однако было это шибко давно, когда птицы только из яиц вылупились, когда эти сосны только родились, когда волшебники только луну к небу прикрепили, — неторопливым глуховатым голосом заговорил Батомунко. — Вот в то-то далекое время и жил Бабажи. В этой пади его стоянка была. Когда Бабажи умер, все его вещи камнями стали. Самый большой камень — котел, в нем он пищу готовил. А вон люлька, — показал Батомунко на квадратный камень, — в ней он рос. А рядом голова верблюда лежит.