— Так на то Алексей Петрович и агроном.
— Это я так, к слову. — Нина Васильевна пристально посмотрела на Анну. — Ты-то как думаешь дальше жить.
— В каком смысле? — насторожилась Анна. — Алеша-то навещает тебя?
— Иногда приходит.
— Я давно собиралась поговорить с тобой, да все случая не было. Не вышло у вас песни с Ваней. Горько мне, да что поделаешь. Сердца тебе не заменишь. И тут я вам не судья. С Алешей-то что у вас?
Анна почувствовала, как загорелись щеки.
— Накликаешь ты, матушка, беду и на себя и на Алешу, — покачала головой Нина Васильевна. — Знаю, тяжело одной. Я сама с молодых лет без мужа. Думаешь, сладко было? — Нина Васильевна вздохнула. — Любит меня один человек. Скажи я ему хоть слово, давно бы рядом был. Да и я не чурка с глазами. Другой раз встречу его, сердце зайдется, голова вкруг идет. Дома выплачусь в подушку, на том и дело кончится. Видно, уж такая наша вдовья доля.
— А я-то думала, земное к вам не пристает.
Нина Васильевна горестно усмехнулась.
— Все так думают. А я что ни на есть баба. Прожила жизнь, а любовь-то так и не распознала. Другой раз так хочется полежать на мужской руке… Придет иногда ко мне какая-нибудь бабонька на мужа жаловаться. Я слушаю ее, а сама думаю: «Мне бы твоего мужа, наверное, все бы стерпела».
Анна слушала и не верила. Нина Васильевна — такая строгая, а порой суровая и вдруг так же, как все, любит и мучается.
— Так кто же вам мешал любить, выйти замуж?
— Все, Аннушка, не так просто, как кажется. Когда Ваня еще подростком был, решила с ним посоветоваться.
— И он?
— Пригрозил уйти из дома.
— А когда женился?
— Тогда уж годы ушли. Да и как-то неловко: сын женится, мать замуж выходит. Так вот и пробрела жизнь-то сторонкой…
— Я и не знала, что Иван Иванович такой.
— Дети во все века по отношению к родителям эгоисты.
— И вы никому ни слова…
— В этом деле слова — худые помощники. Так что у вас с Алешей-то?
— Люблю я его, — немного помолчав, ответила Анна.
— Какая это любовь, если другим от нее слезно, если сирот она делает. Как потом жить будешь, когда душу испачкаешь? Такая жизнь радости не принесет.
— Так что мне делать?
— А я откуда знаю? Только я тебе Алешу чернить не позволю. Ты это, матушка, заруби на носу. Ему еще шагать да шагать…
— Да разве я хочу ему зла?
— Сама посуди, бросит он семью, думаешь, ему за это спасибо скажут?..
— Да не казните вы меня, без вас тошно, — со слезами на глазах взмолилась Анна.
— Ты не сердись, Аннушка, — Нина Васильевна поднялась со стула. — Дом-то у нас один. Вот обо всем и приходится думать. Выздоравливай да за работу берись. На людях то оно легче и в беде и в радости.