— Это, мама, навозовноситель. Арсалан с парнями изобрел. Поехали на поле испытывать.
— Чудно. Руками-то зазорно навоз на землю сбросить?
— Это, мама, чтобы пары не пахать отвальным плугом. Плоскорез-то под землей идет. К нему по шнеку и будет подаваться навоз. Прошел навозовноситель, удобрили землю, а стерня как стояла, так и стоит. И пусть ветры беснуются, сколько захочется, стерня-то и сохранит, пашню от ветровой эрозии. И влаги на парах больше накапливаться будет, землю-то не переворачивают, не сушат ее.
— Все, поди, Алексей Петрович мозгует?
— Он, мама. Мне посмотреть надо, как агрегат работать будет.
Анна торопливо пошла к двери, но, дойдя до средины горницы, остановилась. Елена Николаевна с одобрением посмотрела на нее.
— Лучше не ходи, моя. Поезжай с богом.
— Белый свет мне не мил, мама.
— Все, доченька, перетерпится.
В сенцах послышались шаги. Вошел Иван Иванович. На нем была серая рубашка с двумя большими карманами, немного помятые серые спортивные брюки.
— Добрый день.
— Проходите, Иван Иванович, — пригласила Елена Николаевна.
— На минутку я, к Анне Матвеевне.
— Пойдем.
Анна сгрудила одежду на кровати, убрала чемодан, на его место поставила стул.
— Садись.
Иван Иванович скользнул взглядом по чемоданам и сел.
— Надолго едешь?
— Как здоровье будет.
Анна села за стол, поправила ковыльные волосы.
— А ты что не на Мертвом поле? Там сейчас навозовноситель испытывать будут.
Иван Иванович дернул нос-лодочку.
— Я в детские игры не играю. Все это примитив, кустарщина. Такие дела надо делать с размахом, в государственном масштабе. Пусть об этом в верхах думают. Алешка все себе цену набивает, вот и лезет из кожи. А мы люди земные, как-нибудь без громкой славы проживем.
— Но-но. Так зачем я тебе понадобилась?
— Ты когда едешь?
— Завтра.
— Я с матерью разговаривал. Она мне разрешила поехать в Читу за запчастями. Я тебя попутно подброшу до Арея. Дня два-три вместе побудем. Я тоже хочу немного отдохнуть.
Анна запустила пальцы в волосы, задумалась, потом покачала головой.
— Спасибо, Ваня. Я как-нибудь сама доберусь.
Иван Иванович дернул нос-лодочку, под ним нервно скрипнул стул.
— У меня, Анна, терпение-то не лошадиное. Как бы тебе когда-нибудь не пришлось локти кусать.
— Ваня, а что ты не женишься?
— Смеешься?
— Нет, серьезно говорю.
— Подожду, когда ты одумаешься.
Анна покачала головой.
— Долго тебе ждать придется.
— А я терпеливый. Ты пойми, Алешка только осрамит, да и бросит. Вся деревня на тебя уже пальцем показывает. До чего докатилась. Тебя скоро в добрый дом пускать не будут.
— Не встревай, Ваня, между нами. Я сама вижу, что это моя погибель. Да только не уйти мне от нее, — вздохнула Анна.