День тянулся долго. Катя при каждом звуке холодела, но Алексей не приезжал. Привела Иринку из садика, потом уложила спать, а его все не было. Катя, не зажигая огня, села в кресло и не заметила, как задремала. И во сне увидела Алексея.
— Ты куда это собралась?
— Уезжаю, Алеша. Не любишь ты меня. Помнишь первую ночь после свадьбы, когда ты из леса пришел, не заметил, как меня Анной назвал. Тогда по молодости я еще не придала значения. А когда увидела Анну, все поняла: только ее любишь, и если даже Анна умрет, одну ее любить будешь.
— Катюша, милая, все это ты придумала. Нет никакой Анны. И ты никуда не поедешь.
— Правда, Алеша?
— Правда. Ты мне сына давай, помощника. И сама садись на трактор. Уж втроем-то мы эту землю расшевелим. А сейчас пойдем на Онон.
И вот они на берегу реки. Горит костер. А кругом цветы, от них в глазах рябит. Алексей нарвал букет.
— Я никогда никому не дарил цветы. Тебе первой.
Катя взяла цветы, а на них еще росинки.
— Алеша, посмотри на меня.
Алексей взглянул на Катю.
— Нет, не так.
— Как, Катюша?
— А так, как ты смотрел на Анну возле магазина.
Алексей обнял Катю и поцеловал. Катя прикрыла глаза.
— Еще, Алеша… И как хорошо, что не надо уезжать.
Катя открыла глаза. В комнате Алексея горел свет. Катя встала, поправила волосы и вышла с тайной надеждой, что все кончится хорошо. Алексей сидел за столом и курил. Белые повязки на лбу и на руках. Катя быстро подошла к Алексею.
— Что случилось?
— Солома на поле загорелась, ожегся немного, — Алексей посмотрел на Катю долгим чужим взглядом. И она сразу поняла, что в жизни чудес не бывает. — За письмо в райком тебе спасибо.
Катя взяла со стола конверт, в котором лежало ее письмо.
— Вот оно, — Катя изорвала его в мелкие клочья и бросила в корзинку. — Теперь можешь жить спокойно. Мы утром уезжаем.
— Что ж, дороги хорошей. — Алексей встал, прошел к Иринке, постоял немного, поправил одеяло на ней и молча вышел.
Когда захлопнулась за ним дверь, Катя упала на кровать и разрыдалась. Алексей ехал, сам не знал куда. Вскоре он очутился в черемушнике на берегу Онона. Вышел из машины, походил немного и сел под кустом талины. А над заречными хребтами плыла луна, и ей не было никакого дела до людского горя.
Обед. Все механизаторы в столовой. Перекидываются шутками, посмеиваются друг над другом. Ананий попробовал суп, крякнул, посмотрел на Груню, которая в раздаточное окно подавала тарелки.
— Груня, признавайся, в кого влюбилась? Третий день суп пересаливаешь.
Груня улыбнулась и скрылась на кухне.
— Ах ты страшной черт, все бы смущал девок, — незлобно проговорила тетушка Долгор, которая в зале на отдельном столике наливала в стаканы чай.