А помнишь, как мы в Алханайские гори хлеб партизанам носили и нас казацкий разъезд сцапал? И грезится мне все этот амбар, в котором мы сидели. Вот тогда твоя сила-то пригодилась. Не вывороти ты тогда половицы, кормили бы мы в озере Бальзино карасей.
— А я-то думал — твоя душа уснула. Поедем завтра ко мне на стоянку, поживешь, ветер стенной подлечит.
— Спасибо, сват. Меня другие думы мучают. Силы я свои не там потратил. Чем я теперь колхозу помочь смогу?
— Однако зря мучаешь себя. Ты колхозу сына дал.
— Федору спасибо. Хоть он мою вину немного сгладил. И породнил нас. Давай выпьем, сват…
Алексей с Анной вышли из кафе. Осенняя изморозь вычернила небо, темень, вытянутой руки не видно. Степной промозглый ветер шарится по сонным улицам, размашисто хлопает калитками и ставнями, натыкаясь на изгороди, обиженно скулит. На застывшую гулкую землю несмело просыпается крупяная пороша. С Онона доносится хрустящий шорох шуги.
— Алеша, я ничего не вижу, — неуверенно шагает Анна. Алексей подхватил ее под руку.
— Сейчас приглядишься.
Анна прижалась к нему и запела с той тоской, с какой поют только женщины в горе:
Ночь была с ливнями и трава в росе.
Про меня «счастливая» говорили все.
И сама я верила, сердцу вопреки,
Мы с тобой два берега у одной реки.
— Почему у тебя, Алеша, сегодня глаза были грустными? — без перехода спросила Анна.
— Пожалел о том, чего не было. Вместо Федора и Даримы нас с тобой представил и — скребануло душу.
— Ты никогда мне не простишь, что я исковеркала нашу жизнь?
— Стоит ли теперь искать виновных?
Алексей с Анной прошли немного берегом Онона и свернули к горе.
— Мы куда идем? — спросила Анна.
— Куда уж приведет дорога.
Прошуршал ветер и где-то спрятался. Наступила тишина. Черное небо, опустившись, посерело, хлопьями повалил густой снег, выбеливая землю и крыши домов.
— Снег, — удивилась Анна. — По бурятскому обычаю, только дорогим гостям белые ковры стелют.
— Кто знает, может, и мы с тобой на этой земле прохожие не из последних.
Вошли в дом. Алексей включил свет.
— Проходи.
Анна прошла в кабинет. Просторная комната. Вдоль стен шкафы с книгами. В углу снопы хлеба. На массивном столе бумаги, справочники, газеты. Анна смотрела на все это и чувствовала себя здесь чужой.
— Садись, я сейчас. — Алексей убрал с края стола бумаги и пододвинул к нему стул.
— Спасибо.
Он вышел и вскоре вернулся с бутылкой коньяка и голубой фарфоровой чашкой.
— Пойдет? — кивнул Алексей на чашку.
— Для начала не так уж и плохо.
Алексей принес на тарелке колбасы, несколько ломтиков хлеба и вилки.
— Извини, лимонов нет. Нет на нашей свадьбе и бокалов.