«А может, я обозналась? — усомнилась Анна. — Да нет. Приехал человек на побывку. Ну и что? Люди-то ему здесь не чужие, побудет день-другой, да и поминай как звали. А тебе-то что?»
Мать Анны Елена Николаевна, высокая дородная женщина, хозяйничала на кухне.
— А ты, моя-то, что сегодня рано пришла?
— Привезла сено на ферму, — раздеваясь, ответила Анна, — грузчик руку о проволоку поранил. В больницу уехал. Вот я и без дела осталась.
— Дух-то сегодня какой. Даже голова кругом идет.
— Земля просыпается, — отозвалась Анна.
— Вон и Алексей Петрович приехал. Слава богу, ноне с агрономом будем. А то Нина Васильевна замаялась одна. Годы-то не девичьи.
Анна опустила глаза. Ей казалось, что все ее тайные думы написаны на лице и мать о них сейчас узнает.
— Всей семьей приехали, — продолжала Елена Николаевна. — Забегала я к ним на минуточку. Девочка у них. Ирой звать. Четвертый годик. Шустрая такая. А жена — Катя. Лицом ничего, пригожая. Только уж неособливо приветливая.
— Так уж сразу все о человеке и узнала, — возразила Анна, а самой хотелось слышать, что Катя плохая, не пара Алеше.
— О, моя-то, мало гость гостит, да много видит. Алексей Петрович в правление колхоза пошел, говорит, пока не догляжу все, не успокоюсь. Самостоятельный мужчина. А ведь какой сорванец был. Когда мать его погибла, меня бригадиром полеводческой бригады назначили. Вот уж горюшка-то я с парнями хватила. Им бы бегать, в забавы играть, а тут землю пахать некому. Летом как-то было. Оставила я Алешу, Арсалана и Бориса полоску допахать. Меня в контору вызвали. Из конторы на минутку забежала тебя посмотреть, ты у бабушки Дулмы неделями жила, она тебя, почитай, и выходила. Взяла тебя на колени, а у самой кошки на душе скребут, чует сердце, что-то неладное в поле.
Сажусь на коня и еду. Тракторы стоят в борозде, а моих пахарей нету. И вдруг в кустах как бабахнет! Конь шарахнулся в сторону, я из седла наземь. Поднимаюсь. За мной собачонка из села бродячая увязалась. Гляжу, а она в луже крови. Парни из кустов выбегают, черные от дыма, как черти. Я им кричу: «Что вы, разбойники, делаете? Мало вам мужиков, что на фронте полегли, так вы тут и баб порешить захотели?» — «Мы на реку целились, — оправдывался за всех Борис. — А пушка опрокинулась да в поле стрелила». — «Какая пушка? Где вы ее взяли?»
Ведь что надумали негодники: из трубы пушку смастерили, не только меня, чуть себя-то не погубили.
— Так он насовсем приехал? — как будто между прочим спросила Анна.
— А что ему по белу-то свету маяться: хорошо — да в людях, худо — да дома.