В это время из-за леса вынырнул на мотоцикле Алексей. Подъехал к Анне, заглушил мотор.
— Заждалась?
Несколько секунд они молча глядели друг на друга. Потом Анна рванулась к Алексею. Он целовал ее, что-то говорил, но она ничего не слышала. Вдруг над самой головой с оглушительным треском прогремел гром. Земля вздрогнула. Зашумел лес. И тотчас сыпанул крупный холодный дождь.
Алексей схватил Анну за руку, и они бросились к балагану сенокосчиков, который стоял на закрайке березового колка. В балагане было полутемно, душисто пахло сеном. Анна упала на сено, убрала со лба мокрые волосы. Алексей склонился над ней: «Аннушка, цветок ты мой полынный…»
Анна вспоминала каждое слово Алексея. Она даже слышала его интонации. И вновь, уже в который раз, переживала радость этой встречи. Казалось, годы не могли погасить ее…
Сегодня Анна, Арсалан, Ананий, Пронька и Маруф Игнатьевич с раннего утра в поле. В колхоз поступило два разбрасывателя, вот и обкатывали их, настраивали, только к полудню управились.
Проснулась и задышала земля, запарила на солнцепеках бесцветным пляшущим огнем. Но это было еще робкое пробуждение жизни. Приходила ночь, лужи покрывались тонкой коркой льда, цепенела земля.
— Теперь дело за теплом, — радовалась Анна.
— Прилетели бы чайки, а весна будет, — обнадежил Маруф Игнатьевич.
Он вскипятил чай, все сели за стол.
— Пейте, мужчинки, — разлила в кружки чай Анна. — Сегодня вы обед заслужили.
— Добрая хозяйка и по чарке бы налила. — Ананий посмотрел на Анну.
— Будет и чарка, но только в праздник, когда урожай соберем.
— Анна, ты в своем ли уме? — тряхнул рыжей головой Пронька. — Да к тому времени я ноги протяну.
— Ничего, Прокопий Ефимович, выживешь.
— У нас после войны в селе жил Ганька Коршун, — Арсалан, не торопясь прихлебывал чай и рассказывал: — Такой пьяница и бездельник, какого и свет не видывал. Был он как-то в степи, заехал к нам. Накормила его бабушка Дулма. И потянуло Ганьку на дармовые харчи. Выпьет с дружками, а закусывать к бабушке идет. Совсем всякий стыд потерял. Надоел, как старая ворона. Кончилось терпение у бабушки. А Ганька опять заявился да к обеду приурочил. Заходит в юрту, руку к груди прикладывает и говорит:
— Сайн байна, Дулма, эхэ.
Бабушка отвечает ему:
— Мэндэ, тала, вчера была, сегодня опять пришла. Чай варить — дрова нету, мясо варить долго будет. Свой табак кури да так вали.
И отвалил Ганька с пустым желудком.
— Так вас, шаромыжников, и надо учить, — смеялась Анна.
— Я вчера старика Игната Воробьева видел, — Пронька плутовски покосился на Анания. — Тебе, Ананий, поклон шлет.