Дроздов взял дело, лежавшее у него на столе, и быстро нашел нужный ему документ.
— Вот… Вы ответили, так и записано в протоколе допроса: «Сегодня днем я ездил к своей тетке, проживающей в Клину, по Садовой улице, в доме № 4, и вернулся от нее часов в десять вечера». Проверяю ваши показания, — оказывается, ложь. Не ездили вы к тетке и не были у нее около двух недель. Это факт? Факт! Так или не так?
Савушкин молчал. Он сидел, опустив голову на руки, облокотившись на колени, и, сжимая пальцами виски, глубоко вздыхал.
— Пойдем далее, — продолжал Дроздов. — Преступник был на автомашине «Победа» серого цвета, точно такой, какую водите вы. Когда он бежал на ней с места преступления, старшина милиции Крылов выстрелил. На вашей машине обнаружен след пули. Это факт? Факт! Я спрашиваю: откуда эта царапина? Вы отвечаете: мальчишка какой-то бросил камень. Ложь! Это след пули… Но и это не все. Очевидцы, как один, повторяют: стрелял в Орлова человек в черной кожаной куртке. Я спрашиваю: вы носите черную куртку? Вы отвечаете: да. Что это, совпадение? Нет! На месте преступления найдена кепка, утерянная человеком, убившим Орлова. Это факт? Факт! Ваша эта кепка? Ваша! Вы понимаете теперь всю нелепость запирательства? Мы требуем: сдайте оружие и похищенные деньги.
— Знать ничего не знаю. Делайте со мной, что хотите, я ничего другого не скажу, — прохрипел Савушкин. Безжизненное лицо его стало серо-пепельным.
— Может быть, тогда вы скажете, что за пятьсот рублей пытались спрятать от нас, когда мы были у вас на квартире?
— Какие пятьсот рублей? — с деланным недоумением переспросил Савушкин.
— А те, что были обнаружены у вас в сапоге.
— Мои это деньги. Подумаешь, капитал! Я ведь работаю, — сказал Савушкин и низко опустил голову.
— Отправьте его обратно, — приказал майор.
Когда протокол был подписан, Савушкин тяжело поднялся со стула. Дойдя до двери кабинета, он остановился, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел.
Глубоко задумавшись, Гончаров неподвижно сидел у края стола. Если бы не быстрые взмахи пальцев, вертевших металлический портсигар, можно было бы подумать, что он дремлет. Но вот он встал, положил портсигар в карман и, подойдя ко мне, спросил:
— Вы чем-то удивлены?
— Упрямством Савушкина. Никак не могу объяснить его поведения.
— Всякое бывает, — неопределенно протянул Гончаров.
— Что же вы будете делать, если Савушкин не захочет сознаться? — спросил я.
— Работать, — лаконически отозвался Гончаров. — Товарищ капитан, дайте команду срочно вызвать директора столовой. Он очень нужен.