Однако следаку я всё же сказал, что раз я их задел правдой, значит правды они и боятся. Неужели, говорю, вы думаете, что я буду переживать из-за ваших подлостей, зная, что страдаю за правду, а вот вы её опасаетесь и избегаете? Избегаете правды в моём уголовном деле. Избегаете правды в делах моих соседей. Пытаете и шантажируете, потому что нет доказательств, и нет правды! Убегаете от того, что во всех детских книжках называют добром. Следак отвёл глаза и промолчал. И это ещё больше убедило меня в собственной правоте.
Впервые я вернулся в камеру в таком приподнятом настроении. Левиафан не побеждён, но боль он чувствует, а значит не такой уж он и бессмертный. Правда, из-за мамы всё же было немного грустно. Надеюсь, она поймёт.
Сегодня разнообразил свою скучную жизнь, и снова кусанул Систему. Если и не подёргал тигра за усы, то пощекотал его уж точно.
На очередной «ознакомке» молодой следак, совсем лопух, забыл в кабинете оригиналы графиков наших встреч. И не только мои, но и адвокатов. Единственные экземпляры официальных документов! Такой шанс я упустить не мог!
Уже в камере, сидя на «толчке» с листами А4 в руках, я думал, что же с ними делать. Теоретически, можно ими подтереться и начать знакомиться с уголовным делом заново. Оттяну завершение «ознакомки» ещё на пару месяцев. Но выгоды мне в этом никакой, а нервотрёпка если у следака и будет, то небольшая. Максимум, премии его лишат. Эврика! Я их верну!
Тут же написал заявление на начальника СИЗО «Лефортово» с просьбой вернуть официальные документы моего уголовного дела «маше-растеряше» в таком-то звании с такой-то фамилией.
Документ, официально зарегистрированный в тюремной канцелярии, отправился по всем этапам местной бюрократической системы. Уверен, в их практике этот случай единственный.
Ох, как же мне хочется увидеть выражение лица у следака, когда ему вручат под роспись пропажу. А перед этим, небось, ему начальство ещё и очко прочистит.
За свиданку отомстил!
На утренней «ознакомке» следак вскользь, эдаким полунамёком спросил у меня: «Не помню ли я, где…». Я внимательно следил за ним, но если и заметил его волнение, то очень-очень лёгкое. Совсем не как у девственницы перед анальным сексом. Однако то, что документ важный и следаку не всё равно, я убедился, когда он опросил моих конвойных. Но те всё отрицали, хотя и видели у меня документы, а на обратном пути в камеру один из них даже улыбнулся и сказал: «Правильно, пусть понервничают». Воюют они, что ли?
Недавно следак мне сообщил, что в суд на продление моего содержания в общем автозаке я больше не поеду. Дескать, там конвоиры не чисты на руку, вследствие чего моя изоляция не полная. Он думает, я через них в инет выхожу?