Прочь сомнения! И к суду стало готовиться ещё легче. Что бы в будущем ни случилось, какой бы срок мне ни влепили, это не станет для меня великим потрясением. Я готов ко всему. Моя вера в романтику – не наивность. Это энергия любви. О её силе я предполагал интуитивно. Теперь же мне её ещё и обосновали с точки зрения сухого материализма.
* * *
Кто понимает неизбежное, тот не дёргается понапрасну.
Надо обратить взор внутрь себя, и устремить усилия не к внешним вещам, над которыми ты часто не властен, а к внутреннему состоянию, когда даже при малом ты счастлив.
Так и живу.
Вот уже две недели, как полное забвение. Ни адвокатов, ни «ознакомки». Опять всё затягивается. С одной стороны - хорошо, в феврале искать свидетелей легче, чем в начале года. С другой стороны — здесь всё уже так зае...! Я готов к судебным стычкам, к схваткам, к войне, но с такими «активными» адвокатами меня накрывает уныние. В последнее время настроение скачет вверх-вниз по десять раз на дню. То готов свернуть горы, то хочется забраться с головой под подушку и «отвалите вы все!»
В последних письмах Любимой перестал чувствовать её поддержку. Быть может я мнителен, а возможно и она устала. Однако мне от этого всё хуже и хуже. Зато появилась злость. Пригодится на суде.
* * *
Ровно год назад на волю вышел Лис. Мой бывший сокамерник, провокатор и агент ещё долго будет надоедать моей жене, втираться к ней в доверие, разводить её на деньги. И разведёт. И в квартире поселится. И еле-еле отвяжется. Помню, когда я наконец-то узнал из «задержавшихся» у следака писем, что этот «шакал» признаётся ей в любви и шантажирует моим здоровьем, у меня чуть сердце не остановилось. Бить стены Лефортово было бесполезно. Но я бил. И мечтал, что кара настигнет этого ублюдка ещё при этой жизни. Честнов — была его фамилия. Хотя он утверждал, что Юсупов. После него я ещё не раз попадал в камеры к «агентам влияния».
Как-то раз меня занесло сразу к двум. Конечно, кто они на самом деле, я узнал гораздо позже, а тогда они были «люди как люди». Один сосед, худощавый брюнет, специализировался на «террорах» и на тот момент только проходил обработку Системой. Вроде бы чеченец, а Женя Петров. Вроде бы мусульманин, а у следователей в кабинете покрестился. С виду мальчик, а по газетам – сборщик податей для Доку Умарова.
Позже я узнал, что немало лефортовских «терроров» имели на Женю Петрова большой зуб. Тот в своих показаниях то одного «видел», то другого «опознал». Впрочем, мне их разборки были совсем не интересны. Однако это был мой первый сосед мусульманин, хоть и бутафорский.