Воспоминаний и надежд… (II, 99)
Семнадцатилетний поэт приглашает желанную гостью: «О, Лень, приди в мою пустыню…» (I, 184)
Сама русская народная мудрость, казалось, подсказывала такое отношение к лени: «Ленивому и в будни праздник»; «Ленивый сидя спит, лежа работает»; «Лень и за работой потягивается»; «Лень одежду бережет» и т.п.
В письме к Я.Н. Толстому («Горишь ли ты, лампада наша…») поэт вопрошает:
Часы любви, часы похмелья
По-прежнему ль летят на зов
Свободы, Лени и Безделья? (1822; II, 264)
Вот три понятия, опять три синонима. И все с большой буквы: Свобода, Лень и Безделье! Почти как Свобода, Равенство и Братство[866]. В дополнение к двум ранее указанным Пушкиным качествам lazzarone – Равнодушие и Беспечность. Одна из черт Татьяны Лариной в пушкинском романе – «рассеянная лень».
А откуда, позвольте спросить, взялась в «Онегине» фамилия поэта «Ленский»? Вы, конечно, вслед за школьным учителем литературы, скажите: «от названия реки Лены». Ваше право.
У Пушкина Моцарт – «гуляка праздный». Но и сам он – «гуляка вечно праздный». Разница не принципиальная[867].
В письме В.Л. Пушкину он кается: «Итак, любезнейший из всех дядей-поэтов здешнего мира, можно ли мне надеяться, что Вы простите девятимесячную беременность пера ленивейшего из поэтов-племянников?» (ХIII, 5) В другом письме, к П.А. Вяземскому, есть признание: «Распутица, лень и Гончарова не выпускают меня из Москвы». Сам князь Вяземский разделял пушкинское восприятие повседневности бытия:
О, дайте мне, друзья, под безмятежной сенью,
Когда укрылся я от шума и от грез,
На ложе сладостном из маков и из роз,
Разосланном счастливой ленью,
Понежиться еще в безвестности своей
[868]!
Замечательный журналист Юрий Михайлович Рост, которого я имею честь называть своим другом, в вышедшей недавно очень веселой и одновременно грустной книжке приводит занятное определение, родом тоже из ХIХ века. Под ним, пожалуй, подписался бы любой lazzarone: «Странно забывать, что именно досуг, именно известное право лени есть одно из условий благополучия, к которому стремится человек не только с личной, но и с общественной точки зрения. Это есть самое практическое и самое осязательное проявление свободы человека, свободы тела и духа его…»[869]
Впрочем, в «Путешествии в Арзрум» Пушкин с горечью поставил лень в вину себе и соотечественникам: «Мы ленивы и нелюбопытны…» (VIII, 462)
С другой стороны, ленивым быть, оказывается, не так уж и зазорно: «Ленивый – значит доверчивый, неназойливый. Ленивому необъяснимо везет. Ленивый у Пушкина все равно что дурак в сказке: всех умнее, всех ловчее, самый работящий», – утверждает Андрей Синявский