Наполеон и море, Наполеон и свобода – теперь эти понятия для Пушкина связаны неразрывно.
Как уже отмечалось, исследователи обратили внимание на определенную перекличку содержания стихотворения Пушкина «Наполеон» и оценок, содержащихся в оде Алессандро Мандзони «5 мая»[909].
Из шестой главы «Евгения Онегина» Пушкин по цензурным соображениям исключил строки, посвященные Ленскому и сохранившиеся благодаря публикации Я.К. Грота (с копии В.Ф. Одоевского):
…Он совершить мог грозный путь,
Дабы последний раз дохнуть
В виду торжественных трофеев,
Как наш Кутузов иль Нельсон,
Иль в ссылке, как Наполеон,
Иль быть повешен, как Рылеев. (VI, 612)
Всемогущий жребий распорядился так, что между двумя островами, обрамлявшими жизненный путь Наполеона Бонапарта, – Корсикой, где он родился, и Святой Еленой, где окончил свои дни, в его биографии «затесался» еще один клочок суши, окруженный водой: итальянский остров Эльба в Тирренском море. Именно сюда 3 мая 1814 года под конвоем был доставлен поверженный французский император. Девять месяцев он провел здесь пленником, готовя побег и реванш.
В этот край, вслед за Наполеоном, устремлялась творческая фантазия его младшего современника, русского поэта Александра Пушкина. Несомненно, остров Эльба заслуживает чести быть нанесенным на географическую карту пушкинской фантазии, наряду с Римом, Венецией или Неаполем.
«Наполеон и остров» – тема, весьма Пушкина интересовавшая. Вернувшийся из дальнего плавания Федор Матюшкин рассказывал ему об остановке на Святой Елене и даже о встрече с венценосным изгнанником. «Тот был в халате, обросший, с бородой, с подзорной трубой в одной руке и бильярдным кием в другой. Наполеон жаловался русским путешественникам на дурное содержание и дороговизну баранины на острове». Мы можем только догадываться, с какими чувствами слушал Пушкин эти рассказы и о чем думал[910].
Между прочим, стихотворение «Наполеон на Эльбе» вызвало пристальный интерес как современников Пушкина, так и исследователей его творчества. В свое время приятель поэта Владимир Раевский высмеял в мемуарном отрывке «Вечер в Кишинёве» этот текст:
Один во тьме ночной над дикою скалою
Сидел Наполеон!
<…> Ну, любезный, высоко же взмостился Наполеон! На скале сидеть можно, но над скалою… Слишком странная фигура!
И, к дальним берегам возведши взор угрюмый,
Свирепо прошептал:
Вокруг меня все мертвым сном почило…
Ночью смотреть на другой берег!
И спящих вод прервется тишина?..
Волнуйся, ночь, над эльбскими скалами.
Ну, любезный друг <…> На Эльбе ни одной скалы нет! Не у места, <как> если б я сказал, что волны бурного моря плескаются о стены Кремля или Везувий пламя извергает на Тверской»