Третий визит он нанес великой княгине Анне Леопольдовне, племяннице императрицы, которую та очень любила. Она выдала ее замуж за герцога Брауншвейгского и решила, что их ребенок станет ее преемником. Насколько Елизавета очаровала Шетарди, настолько Анна Леопольдовна показалась ему безликой и не представляющей никакого интереса.
Пока Шетарди знакомился с русским обществом, обстановка на границах страны накалилась. Грохот сапог, раздающийся из Финляндии, знаменовал, что шведские войска готовят там какую-то операцию. В ходе русско-турецких войн Швеция, которой надлежало вмешаться в войну и создать для России дополнительные трудности, открыв второй фронт, не сделала этого и в итоге не извлекла никаких выгод из окончания конфликта. Но, поскольку Россия была еще ослаблена этой войной, Швеция решила воспользоваться ситуацией и ударом из Финляндии вернуть земли, завоеванные Петром Великим. Обеспокоенный передвижениями войск, цель которых он прекрасно понимал, Остерман ждал от Франции, что та урезонит Стокгольм, но не хотел прямо просить ее о посредничестве. Тема втайне обсуждалась двумя дворами, когда произошло событие, которое в корне изменит русскую политику, – смерть императрицы Анны в ноябре 1740 года.
Для русских это предвещало конец немецкого засилья и прежде всего Бирона, которого народ называл «проклятым немцем». Бирон, осознающий вызываемую им ненависть, предусмотрел подобное. По его просьбе императрица назначила его регентом маленького принца Ивана Брауншвейгского[1]. Она была тогда очень больна и легко поддавалась влиянию, но уступила только накануне своей смерти, подписав назначение, которое, как только о нем стало известно, вызвало возмущение всей страны. Как согласиться с решением, последствием которого станет закрепление немецкого засилья, с передачей страны в руки иностранца, к тому же еретика, презираемого всеми и связанного с умершей императрицей непристойными отношениями? Тут же посыпались имена наследников, которые могли претендовать на трон. Прежде всего повсюду говорили о Елизавете. Но называлось также, чтобы положить конец женскому царствованию, противоречащему национальной традиции, и имя внука Петра Великого, Петра Гольштейн-Готторпского. Таким образом, решение, найденное почившей императрицей, пережило ее совсем ненадолго. 17 ноября вспыхнул заговор, руководили которым, кстати, немцы – Остерман и в первую очередь Миних. Ни о чем не подозревавшего Бирона арестовали, вытащив из постели, и сослали в Сибирь. Завещание императрицы Анны было порвано, а регентство доверено великой княгине Анне Леопольдовне. Принц Брауншвейгский получил звание генералиссимуса, Миних стал первым министром, а Остерман сохранил свой пост вице-канцлера. Узнав об этом перевороте, три полка подумали, что он имел целью возвести на трон Елизавету, и устремились к ее дворцу. Поняв свою ошибку, они, разочарованные, вернулись в казармы, но эпизод не прошел бесследно. Идея решения вопроса о престолонаследии в пользу Елизаветы увидела свет, начала зреть, и Франция приняла в этом процессе активное участие.