Тавернер это одобряла. То, что молодежь теперь пользовалась плодами трудов и борьбы ее поколения, не вызывало в ней досады. Повторно бороться за то же самое не имело смысла.
Ее стажировка пришлась на то время, когда дотлевала холодная война, и порой ей казалось, что это было самым легким периодом ее карьеры. Контора имела освященную временем, благородную традицию посылать женщин на смерть в тылу врага, однако назначение их на руководящие должности воспринималось с меньшим воодушевлением. Тавернер – повсеместно известная как Леди Ди, хотя назвать ее так в лицо никто не осмеливался, – приложила немало усилий, чтобы пошатнуть данные устои, и скажи ей кто десяток лет назад, что в течение ближайшего десятилетия Контору возглавит женщина, она бы натурально посчитала, что имеют в виду ее.
Судьба, однако, имеет обыкновение вставлять палки в самые разнообразные предметы. После смерти Чарльза Партнера в коридорах Конторы запахло грядущими переменами, извне звучали призывы к пересмотру методов работы Конторы. Выражение «мутное времечко» стало всплывать все чаще. В сложившейся ситуации необходимо было передать управление в надежные руки своего человека, и обладательницей таких рук оказалась Ингрид Тирни. Тот факт, что Тирни – женщина, стал бы для Тавернер утешением, не окажись он вместо этого крайне болезненной занозой.
Но как бы там ни было, определенный прогресс был налицо, и это было хорошо. Разумеется, он был бы еще прогрессивней без участия Тирни, однако же и это был прогресс, а она, Тавернер, была теперь первым замом, пускай даже пересмотренная служебная иерархия и предполагала наличие нескольких первых замов, и подчиненные ее теперь круглый год трудились при свете весеннего утра, сидя в эргономичных креслах, что тоже было хорошо. Потому что теперь им приходилось работать еще и с мальчишками, садящимися в лондонское метро с бомбами в рюкзаках. Все, что помогало ее подчиненным делать свою работу, в глазах Тавернер было хорошо.
А сегодня утром им приходилось работать еще и с казнью в прямом эфире.
Ссылка появилась в блоге Би-би-си около четырех утра и сопровождалась кратким и доходчивым сообщением: «отрежем ему голову сорок восемь часов». Без знаков препинания. Лаконично. Экстремистские организации, особенно религиозные, обычно разводили беллетристику: сатанинское семя, адское пламя и так далее. В данном случае ничего подобного не было, что вызывало еще более серьезную тревогу. Будь это постановкой, без пафосных фраз не обошлось бы.
И теперь, как обычно при хорошо продуманной медийной кампании, это было на каждом экране в поле ее зрения. И более того – на каждом экране по всей стране: в квартирах и офисах, над тренажерами в спортзалах, на планшетах и смартфонах, на спинках сидений такси. И по всему миру люди, узнавая об этом в разное время дня или ночи, будут реагировать на новость так же, как в первый момент отреагировали ее подчиненные: «Не может быть, чтобы это происходило в Британии». В других частях света изуверств было предостаточно. Скажи среднестатистическому гражданину западного государства, что в Казахстане играют в поло человеческими головами, и он ответит: «Да, я что-то такое слыхал». Но даже в самых жутких бандитских трущобах британских городов людям не отрезают головы. По крайней мере, не в эфире Би-би-си.