Комендант рывком, злобно открыл шкаф из светлого берёзового дерева, достал оттуда глиняный кувшин с узким горлом, ожесточённо вырвал плотную пробку и залпом приложился. От него, впрочем, и так разило вчерашним перегаром. Живительный глоток, похоже, придал ему некоторую ясность мышления:
— Так, вот что, парень. Иди во двор — там как раз идёт запись желающих. А вот оружия — нет, не взыщи, дать не могу.
Во дворе комендатуры толпились весёлые, возбуждённые молодые мужики и парни. Пожалуй, комендант зря переживал: набрать сотню желающих труда не составляло… Я встал в общую очередь.
В середине двора стоял расшатанный, старый колченогий стол, за которым писарь из управы старательно записывал имена на придавленные булыжниками бумажки — чтобы шаловливый ветер их не унёс. Рядом с ним стояли стражники с копьями — защищали писаку от напора бестолковой толпы, а заодно и оценивали добровольцев на пригодность к службе, на глазок.
В нашем городке был такой шебутной мужичок-пьяница, извечный скандалист и борец за правду — он, конечно, не мог упустить такое развлечение и полез записываться. Конечно же, злые стражники его забраковали и отпихнули древками. Мужичок начал разводить лишнюю шумиху, и его вытолкали уже другие желающие, да ещё и пинка дали, да так удачно, что наш горе-защитник плюхнулся в мелкую лужицу после недавнего дождичка, заодно измазавшись конской фекалией. Публика заржала.
— Эх, люди! — голосил юродивый. — Я же со всей душой пришёл, за ради Отечества пострадать! Что же вы такие злые, а?
И он заплакал, мелко подрагивая, раскачиваясь, наматывая сопли на тщедушный кулак, так и не встав из лужи.
— Давай, следующий! — заорал стражник. — Не задерживай! Как звать?
— Ермин…
Вот это да! А этот куда лезет?! Ему же только лопухи рубать можно доверить, даже к крапиве подпускать нельзя — «ранения» получит…
День прошёл весело. Нетрудно догадаться, что записываться пришла почти вся школа боевых искусств. Даже Малёк пришёл, со своей извечной развязной ухмылкой. Хотя какой малёк — этот Малёк в тот год был уже в числе самых старших учеников школы, признанный авторитет, усатый, но только вот ростом так и не вышел, поэтому эта кличка привязалась к нему намертво.
Парни радостно переговаривались, встречая знакомых и обсуждая с ними скорую войну. Кто-то догадался и сбегал, куда надо: по кругу пошли глиняные кружки с дешёвым, кислым вином, которое мы пили без закуски. Многие не верят, но я впервые попробовал вино именно в день записи добровольцев. При этом назюзюкался знатно: еле-еле до дому дополз, и ночью наблевал полведра. Как ни странно, но родители мне ни полслова не сказали, только вредная сестрёнка хихикала.