И это будет только в том случае, если тебе, раненому, товарищи смогут помочь добраться до этой самой деревни. А если нет? — погоня, скажем, — что тогда??? Обозлённые враги над тобой ещё и поглумиться смогут, чтобы умирал ты долго и тяжело. То ли дело тут, в крепости: царапнуло тебя камушком, — и вот ты уже лежишь такой, полумёртвый, глаза закативши, а сердобольная Солнышко тебе перевязку делает, обнажая свои сладкие булочки при работе полусогнувшись. Это же совсем другой расклад! И кто ж пойдёт, кроме нас с Мальком (да, и пойдёт ли он, кстати?), рисковать своей головой в таком отчаянном отряде, если тут гораздо безопаснее и удобнее???
И на сколько дней хватит этого отряда? Вот напали на обоз, а там охрана. Потеряли несколько человек. Ещё раз напали — ещё потеряли. Попали под облаву. И — всё. Что решат эти два обоза в таком сражении, для которого караваны идут каждый день, по несколько штук? Это ж капля в море! Сидя за стеной, в укрытии, мы сможем убить врагов гораздо больше, т. е. больше им навредим.
Вот так я рассуждал тогда, ещё не зная, что для такой войны начнут создавать специальные отряды и набирать туда бойцов по строгому отбору и с большой оплатой. И будут они делать дела по особым указаниям от больших начальников… Может, у нашей армии уже тогда имелись такие бойцы, про которых простому десятнику знать было не положено — кто ж теперь про то скажет?
А это правда, что вы с другом пятерых нихельцев завалили? — кажется, наш новый десятник на службе совсем одичал и был рад выговориться с первым встречным.
А что толку? — ответил я равнодушно. — Никому это не надо. Не повесили — и уже слава Пресветлому!.. Блин, да сколько же им этих валунов навозили?! И когда успели?! — нас снова ощутимо тряхнуло.
Обстрел прекратился, и нихельцы отступили. Вынужденное затишье продолжалось потом целую неделю, но я прекрасно понимал, в чём тут причина: у них глыбы для требушетов закончились, да и бочки с маслом — тоже. Требовалось время, чтобы пополнить запасы осаждавших.
Кстати, сгоревшую колымагу ушлая солдатня разграбила дочиста: сняли все медные листы, и даже стальную шторку утащили. Они их кузнецам потом продавали, за лишний кувшин вина. Конечно, штрафники, оставшиеся на воротах, в этом деле оказались шустрее и сообразительнее всех. В город их не пускали — так они эту медь перекупщикам загоняли, за ту же выпивку и жратву.
Как раз на этот период хрупкого затишья пришлась очередная выдача солдатского пособия. У нас с Мальком получался неполный месяц службы, и отсыпали нам за это вообще смешных грошей. Удручённые, мы решили, что такие невероятные деньги гораздо проще сразу пропить, так как с ценами, раздутыми войной, на них можно было купить ну разве что несколько костяных пуговиц.