И свои горожане, за спиной, такие же… «Давайте город сдавайте: нам жить негде». Ага, а вот нихельцы, конечно же, про ваше жильё будут переживать в первую очередь: да как вы там, горемычные, не построились ещё? Может, вам бревнышек привезти побольше, и крыши керамической черепицей выложить? Ха-ха, они же последние ваши дома разломают на валуны для своих требушетов! Эх!
Ну, ничего, давайте расчищайте. Пусть этот чёртов «сарай» только поближе подойдёт — есть у нас для него идея. Я молчаливо торжествовал: всё шло именно так, как мне и представлялось.
— Но всё же неплохо было бы иметь ров с водой. Ведь река рядом, — сказал я десятнику. — Хрен бы они тогда подогнали такие кареты!
— Он и был когда-то, давно. Но город расширился, отошёл от реки подальше на возвышенность — теперь такой ров не сделать: это надо целый канал вырыть, локтей 15 в глубину. А старый ров теперь стал городской канавой. Ты через неё по мосту ведь ходил?
Я кивнул. На том мосту влюблённые парочки даже свидания друг другу назначали. Тоже мне романтика, — когда под ногами стоит вода, смешанная с нечистотами… А вот старой стены практически не осталось: разобрали её на строительные нужды, до земли.
Мужики сделали своё порученное нихельцами дело и торопливо убрались прочь; нихельцы тоже попятились, прикрываясь досками. Вот и она, колымага родимая…
Но что это?!
Колымаг появилось сразу две! Одна направилась добивать стену, а другая — прямо на ворота. Конечно, ловушки стояли и там, и там, но, мама ты моя родная: если у них орудия размножаются, как серые кролики, то нам не хватит ни сил, ни фантазии, чтобы отбиться…
Заорали привычно командиры, и солдаты побежали по парапету, занимая свои места — из тех, кого не поставили на стену в первый дозор, давая возможность отсидеться под защитой стены. Нихельцы бежали в атаку, норовя с разбегу установить штурмовые лестницы — в них полетели наши камни. Лестницы они держали над головой, прикрываясь ими, насколько можно.
Я видел, как бегущему впереди удачно подбили ногу — он запнулся и рухнул, не успев разжать руки и отскочить в сторону. Весь десяток, спотыкаясь о его тело и увлекаемый вперёд силой разбега и тяжестью груза, завалился на бок, да ещё и лестницу на себя уронил. Тут же на упавших наскочили другие бежавшие, со своей ношей — послышалась яростная ругань, и эти тоже попадали, став заманчивой мишенью для наших лучников.
Бух! Бух! На стену падают первые лестницы. Кто-то первым высунулся с рогатиной, чтобы их отпихивать — в него сразу пустили тучи стрел, и он, охнув, уронил рогатину за стену, а сам свалился, корчась, на парапет. Стрелы, пронзившие солдата, шевелились, пока его сводило судорогой, и он в это время был похож на ежа, сворачивавшегося клубком.