«Скоморох» оказался тоже ещё живым. Он сидел на земле, зажимая порезанную шею обеими руками, и в его застывших глазах не осталось ни единой искорки былого веселья. Кровь сочилась сквозь его пальцы, перепачкав ему все руки и рубаху, оставив следы на земле. Его рубаха покраснела, а лицо, наоборот, стало бледным, хотя тоже в кровавых пятнах.
— Я ж предлагал вам свалить по-хорошему! — крикнул я, но, конечно, не для того, чтобы заводить душевный разговор, а только лишь для того, чтобы разгорячить себя для нанесения сидящему окончательного удара окровавленной сталью.
Вернулся Малёк. Я его ни о чём не спрашивал: и так понимал, что убежать от моего друга у сиволапого мужика шансов не имелось.
— Неудобная штука, — пожаловался Малёк, показывая окровавленный колун. — Тяжёлая. Клевец был бы неплох.
— Надо прибраться тут, — сказал я. — Их не должны найти быстро… У тебя пятна на щеке — сотри.
— А, зараза, и точно… Хорошо, хоть не на рубашку брызнуло.
Мы оттащили тела подальше в лес, потратив драгоценное время, а потом ещё затирали пролитую на дороге кровь. По счастью, никто тут так и не появился. Скорее всего, знали, что ходить тут очень опасно…
Когда мы отъехали от места схватки достаточно далеко, я начал откровенный разговор с другом:
— Нет, ну ты понял, да?! Вот шнырги вонючие! Нас сдал кто-то из деревенских: предупредил, что мы тут проедем. Ждали нас, сволочи.
Лекарями назвали…
— Мы ж ни с кем, кроме бабки, и не общались, — ответил Малёк. — Никому не говорили, что «сестра ворожбой занимается». Откуда узнали? Эта старая карга, что ли, у них тут главная наводчица?!
— Вот змеюка проклятая! А ведь такой ласковой прикидывалась! «Сыночки, детки»! Задушил бы сволочугу! — я от досады чуть не лопнул.
Гораздо позже я понял, что бабка, приютившая нас, могла оказаться совсем не причём. Скорее всего, нас, действительно, унюхал некий местный наводчик, следивший за нашими сборами в путь. А потом ему оставалось сделать сущий пустяк: под любым предлогом заглянуть к старушке в гости и проявить чисто деревенское любопытство: а кто ж тут у тебя ночевал седни и всех собак потревожил? Ведь в этой глуши любое событие — новость на целую неделю: почему бы и не поинтересоваться? «Вылеченная» бабка на радостях запросто могла выложить такому всё, как есть: что, мол, у неё ночевали трое «совсем молоденьких таких, а девица у них знатная лекарка, и за ночлег медяк оставили».
Если выясняется, что у путников с собой есть медяки, то тогда наводчик сразу же отправит верхового галопом, чтобы предупредить разбойников.