Я вошёл внутрь.
У дальней от входа стены стоял круглый стол, накрытый картой как скатертью. За ним вразвалочку сидел подтянутый старик с внимательным взглядом из-под белых седых бровей, гладко выбритый. Над столом висело несколько закрытых фонарей, освещавших ближний круг, лица хозяина шатра и двоих молодцеватых адъютантов.
Пока я шёл к нему, успел оглядеться. В шатре имелось несколько тумбочек, на одной из них располагались бритвенные принадлежности: чаша, зеркальце, помазки с мягкой щетиной, разноцветные баночки — надо полагать, с мылом и кремами. Справа и слева вдоль стен имелось несколько заправленных лежанок, но какая именно командирская — не понять. Может, он их по очереди использует. Белое постельное бельё оказалось дорогим хлопковым, но, по счастью, без кружавчиков. Пол выстилали войлоки, памятные по жилищу Кудрявого; отчётливо витал запах варёной баранины, усиливающий сходство. По стенам тут и там висело самое разное холодное оружие, которым можно было бы вооружить полусотню, чем-то напоминающее экспонаты дворянских замков. За каким лешим командующему требовалось такое количество смертоносного железа, — оставалось только гадать.
— Клёст, по Вашему приказу! — послышался вослед крик вестового.
Складки на лице старика сместились, словно змеи, устраиваясь поудобнее. Он сидел в наглухо застёгнутом мундире из тонкой шерсти, что я для себя объяснил лишь тем, что старческая кровь плохо греет даже в самый жаркий день.
— Клёст, Клёст… — пожевал тот губами, словно пробуя моё имя на вкус. — Это ведь ты в первый же день покалечил двух солдат? А потом угрожал смертью полковому интенданту? Говорят, ты слишком жесток со своими подчинёнными, и с головой у тебя не всё в порядке. Это правда?
— Так точно, Ваше сиятельство! — лихо ответил я, придурковато улыбаясь.
— Ну-ну… — продолжил тот, мелко покивав подбородком. — А знаешь, что за это тебе полагается?
— Готов отказаться от службы, Ваше сиятельство! Без выплаты зарплаты! — я вытянулся в струнку. — Разрешите идти?
Старик опешил, адъютанты изумлённо переглянулись. Командующий неловко встал, одёрнул мундир и вышел из-за стола мне навстречу, показав небольшое брюшко и невысокий рост. Остановился в трёх шагах, внимательно разглядывая мою фигуру.
«Ой, мама, а не под военный ли суд он хочет меня подставить?»
Когда-то у меня случались тесные общения с представителями закона, и, должен признаться, тёплых воспоминаний они мне не оставили. А вот штрафной десяток помнился во всех красках.
— Я попросил уточнить всё подробно, — продолжил хозяин шатра. — И даже сам лично посетил твои занятия…