— !!! — я вытянулся ещё круче.
— И вот что я тебе скажу, солдат… — он сделал паузу, вдохнул поглубже, и я тоже невольно дошёл до пика внутреннего напряжения. Сейчас, вот сейчас будет решена моя судьба!
— Жаль, что ты не зарезал того каптенармуса — этот мир стал бы без него намного чище. Терпеть не могу всю эту сволоту, но без них, увы, никак нельзя. И шваль всю эту уголовную мне приходится терпеть! — он начал раздражаться. — В эпоху моей молодости, во время войны, мы их вешали везде, где только ловили, — безо всякого суда и следствия. А теперь, вишь ты, политика…
Он замолчал, явно опасаясь сболтнуть лишнее. Потом продолжил:
— Ну, хотя бы один мерзавец стал инвалидом — и то старику радость. Полный расчет — и за ворота! — он рубанул рукой так, как будто держал ею лёгкий кавалерийский меч. — Слава Пресветлому, в моём легионе появился хотя бы один адекватный командир, с нормальной головой, хотя бы иностранец!
Он возвёл очи к шёлковому потолку, и я тоже скосил туда взглядом: глаза старика вспыхнули таким фанатичным религиозным огнём, что мне невольно поверилось в то, что сам Господь-Вседержитель явил ему свой лик. Разумеется, я ничего не увидел, и с тоской подумал, что дедок поехал крышей даже круче, чем я сам пытался старательно изображать для всех.
— Я предлагаю тебе стать сотником наёмников. Да, я понимаю, что этот вопрос должен был решать ваш тысячник: вы подчиняетесь мне только во время боя. Но, уверен, что он мне не откажет: у вас как раз формируется очередная сотня, у неё есть свой командир. Однако, человек этот явно не с таким опытом, как у тебя: я в курсе, где и что у кого творится. Если согласишься, то я смогу спать спокойно: хотя бы одна сотня из того сброда, что составляют наёмные войска, станет хоть на что-то пригодной! Зарплата, довольствие — сам понимаешь, станут совсем другие…
Я понимал. Понимал, что влип окончательно. Вся моя игра пошла насмарку, поскольку я играл её для зрителя другого плана, а мне попался сдвинутый на воинской службе дед, желавший железной метлой вычистить накопившуюся дрянь и на этой почве ненавидевший даже кровного родственника. Согласись я на заманчивое вроде бы предложение, и тогда мне не вырваться из божегорской армии в ближайшем обозримом будущем.
— Прошу простить, Ваше сиятельство, но я не могу принять Ваше предложение, — сказал я деревянным голосом. — У меня ранение в голову, иногда бывают страшные боли, и я не потяну подобную ответственность. Я прошу отпустить меня домой.
Старик что-то горячо возражал, а я вяло поддакивал, не смея спорить. В конце-концов я покинул шатёр командующего, сохранив прежнее звание.