В Оренбурге к нам приписали сопровождение — 4-ю Уральскую сотню казаков под командованием хорунжего Александра Гуляева. Родился он в 1845 г., так что мы с ним оказались практически ровесники.
Гуляева буквально на днях повысили до командира сотни, и если бы не мы, он бы уже уехал в Ташкент. А так его обязали сопровождать гусар, постепенно вводя в курс дела.
Его сотня бородатых, лохматых казаков, людьми оказались серьезными, битыми жизнью и умеющими воевать в здешних краях. Они знали и понимали местных, и умели находить с ними общий язык. Оренбургские казаки носили синие мундиры и фуражки, а околыши и лампасы у них были голубые.
— Андрей, а что цесаревич? Может, и он приедет в Туркестан? — спрашивал Александр. Он любил своего скакуна, любил ветер в волосах и мы с ним отправлялись в разъезд, оберегая полк от возможных напастей. То, что шефом Александрийских гусар стал наследник, вызывало его жгучий интерес. В дороге Гуляев часто возвращался к данной теме.
— Вряд ли. В Петербурге понимают всю важность Азии, но именно Европейское направление считается основным, — осторожно отвечал Некрасов.
— Про Николая Александровича разговор у нас не шел. Нам надо просто показать себя с наилучшей стороны и помочь генералу Романовскому выиграть войну, — добавил я. Мне не хотелось хитрить перед новым другом, да и всей правды я не знал. Наследник действительно не говорил, собирается ли отправиться в Ташкент. У него имелись и иные, более важные дела.
— Жаль, его бы присутствие мигом бы расшевелило все это болото.
Уже в дороге стало ясно, что наша черная и плотная форма замечательно подходит под зимний климат. В степи дули ветра, лежал снег, стояли морозы. Шинели и толстые башлыки, в которых гусары походили на заостренные морковки, отлично помогли переносить холод. К тому же, в моем распоряжении имелась личная медвежья шкура, купленная еще в Чугуеве. Но вот что будет дальше? Чем дальше на юг, тем теплее становится. Как мы перенесем азиатскую жару?
Полковник Дика направил соответствующий запрос в Петербург, но провернуть бюрократическую машину оказалось не так-то просто. Пока все оставалось без изменений. Язвительный Гуляев не упускал случая намекнуть, что нам придется нелегко.
— В Европе вы себя хорошо показываете, никто и не сомневается, — обычно говорил он, лукаво улыбаясь. — Но здесь Азия! Непросто вам придется среди степей, песков и змей.
— Ничего, справимся. Гусарам не привыкать, — отшучивался я, поддерживая честь полка.
После Оренбурга дороги резко ухудшились. Почтовые станции в основном обслуживали киргизы. Лошадей у них было великое множество, но для нашего дела они подходили плохо — слишком маленькие, хоть и выносливые. Да и верблюды годились лишь для перевозки грузов. Полк обзавелся ими в большом количестве и они, везущие повозки, обвешанные мешками и сундуками, растянулись на многие версты. Ветераны пугали молодых тем, что верблюд животное вредное, и может пережевать незадачливого седока меж своих горбов, случаи, мол, были. Находились и те, кто верил.