Так я поехал в Петербург. С собой я вез два потертых кожаных чемодана, письмо к Хмелёвым, у которых рассчитывал остановиться на первые несколько дней и сто пятьдесят рублей денег, данные отцом. Для того времени это была весьма приличная сумма. Особенно для семнадцатилетнего юноши.
Впереди меня ждал Николаевский вокзал и поезд до Санкт-Петербурга.
Билет второго класса до Петербурга стоил 12 рублей, а поезд находился в пути 22 часа. Я взял билет, который в простонародье называли «картонкой» и отошел к Федору — молодому извозчику, который служил в нашей семье.
— Купили билет, барин? — поинтересовался он, почесывая спину вожжами.
— Купил. До отъезда больше часа. Ты пока посторожи вещи, а я пройду, осмотрюсь.
— Посторожу, а то тут людишки ненадежные! — сказал он и красноречиво вздохнул, посмотрев в сторону снующих туда и сюда торговцев. Мы находились на Каланчевской площади. Прямо перед нами возвышалось двухэтажное здание Николаевского вокзала с часами на небольшой башенке. Часы показывали двенадцать сорок дня.
Вокруг толкались многочисленные извозчики. Они безостановочно подъезжали, высаживали седоков, забирали новых и отъезжали. Пассажиры сильно отличались внешним видом. И тут сразу становилось видно, у кого какой достаток и чин. Благородные дамы носили платья и были затянуты в корсеты. Независимые и уверенные в себе офицеры курили папиросы. Студенты сбивались в отдельные группы. Чиновники надевали сюртуки, а священнослужители — рясы. Рабочие носили картузы, удобные брюки и сапоги, а крестьяне — лапти и косоворотки. Ротозеи крутили головами и тыкали пальцами в прохожих. В стороне, у столба с фонарем, зорко наблюдал за всеми бородатый городовой.
Вообще, борода и усы считались чуть ли не главным признаком мужественности и преданности царю-батюшке. Некоторые умудрялись выращивать такие заросли, что походили на диких орангутангов.
На площади было много суеты, криков и шума. Но это для Москвы 1863 года. По сравнению с Москвой и Октябрьским вокзалом, что я помнил по 21 первому веку, здесь все напоминало оживленную деревню.
Продукты стоили невероятно дешево. Федору я купил два соленых огурца за копейку, кулебяку за десять и «мартовское» пиво за тринадцать.
— Ох, барин, у самого-то денег не останется, — посетовал мужик, но по лицу его расплылась довольная улыбка.
Оставив его перекусить, я прогулялся по округе. Прямо за вокзалом находился Красный пруд, лесок и Красносельская улица. Над строениями торчала водонапорная башня. На Новой Басманной, с южной стороны, виднелась колокольня церкви Петра и Павла, а чуть ближе — Торговый банк.