«Чем это может грозить?» — спросил он Прежнего.
«Да чем угодно. Вспомни хоть о проклятии сферы Ангун. А ведь при жизни Ангун была всего лишь смертной дочерью Младшего бога».
«Жезл дался мне в руки слишком легко. И за ним не пришли ни Песчаники, ни ядовитые змеи, как в воспоминании Кирка. У тебя есть предположения, почему так?»
«Сейчас мне куда интересней, почему жезлу потребовалась подпитка энергией», — отозвался Прежний. — «Он же сам является источником Силы».
Это Арон помнил, и помнил, как мгновенно восполнялся его резерв, когда он магичил, держа жезл в руке.
«Источник мог перестать работать потому, что сила жезла оказалась направлена против его создателя, Солнечного бога», — медленно произнес Арон.
Поток Света из Хаоса уже не моментально впитывался в жезл, а успевал частично рассеяться в пространстве. И жажда, которую Арон ощущал внутри жезла, поутихла.
Одним движением он закрыл щель, ведущую в Хаос, потом растворился в Тенях — так, как делал Прежний в воспоминании, — и в бестелесном виде прошел сквозь созданную им стену.
Если Изнаночник проскользнул в щель Хаоса и в этот раз, то зацепиться за эррэ Арона он не мог и, теоретически, должен был остаться внутри созданного Ароном «склепа», удерживаемый в нем защитными рунами. Конечно, риск все равно был, но позволить Уррию погибнуть было риском куда большим.
Уррий стоял все там же, но за те минуты, что Арон потратил на насыщение жезла, свет почти полностью впитался в Змея, на открытых участках его тела и на лице появились кровавые язвы, а дрожь стала сильнее.
Свет убивал его… Или, как минимум, убивал его смертную оболочку.
Арон поднял жезл. Он все еще ощущал эмоции артефакта, только сейчас жажда Силы сменилась избытком энергии. Когда Арон направил жезл на Уррия, ему хватило лишь смутно очерченного приказа «Освободи его», и из жезла волной потекла Сила. Потек тот самый Первородный Свет. Встретился с той Силой, которая держала Уррия…
Вспышка оказалась столько яркой, что Арон зажмурился, а потом и вовсе закрыл глаза свободной рукой, надеясь только, что его щиты выдержат.
Видеть он не мог, ориентировался лишь на впечатления, которые получал через жезл и через свое чутье. А жезл с каждым мгновением ощущался все более живым, его эмоции — более яркими, более близкими к человеческим. Радость схватки, ярость, восторг. И — еще более сильная радость от победы.
Арон осторожно убрал руку от глаз, открыл их — света на Уррии больше не было, кровавые язвы на коже затягивались. Жезл в руке Арона тоже почти погас, волны Силы стихли.
Уррий прерывисто вздохнул и открыл глаза.