— Значит, по-вашему хорошо, что бандиты убивают нас?
— Ой, худо! — воскликнули камасинцы.
— Так в чем же дело? Почему вы защищаете старшину и кормите около себя плохих русских людей?
— Наша бойся, — громко сказал Чекулак. — Старики любят шаманку, она их пужал.
Пастиков и Самоха долго допытывались у камасинцев о причине их бегства в тайгу, но никто из них не дерзнул разоблачить старшину и кривого Аёзю.
— Алжибай любит собетска власть, — получали они ответы.
— Старшина увози не надо.
— Все уходи далеко, белогорья, если трогай наш старшина.
Перед закатом солнца Пастиков и Самоха зашли в юрту Алжибая. На опустелой поляне щипал траву подморенный, осунувшийся с перегона, карий верховик старшины. Три длиннохвостые собаки грызли края корыта, в котором им замешивали болтушку. Пригоны были пусты.
Старшина принял гостей почтительно, маленькие глаза начальника рода шустро скользнули по хмурому посмуглевшему лицу Пастикова.
— Ой, педа! — с горечью вздохнул Алжибай. — Плохой русски люди. Не надо убивай собетска власть.
Самоха осмотрел пустую юрту и прищурил глаз.
— А где у тебя, князь, скотина? — спросил он.
— Скот гонял тайгам… Трава там эвон какой, — показал старшина по пояс.
Пастиков, сдерживаясь заговорил:
— Ты приведи свой народ обратно… Белую банду мы все равно выловим. Поможешь нам — не станем мешать жить. А будешь лукавить — приведем сюда войско и отдадим тебя под суд.
Алжибай сложил крестом на груди толстые руки.
— Буду все помогай, начальника! — воскликнул глава рода. — Наша собетска власть любит!
Старшина рассказал, где скрываются остатки банды, и проводил собеседников до берега.
— Все врет, образина! — сказал Самоха. — Надо его взять на притугу как следует. Он знает всю подноготную.
— Обожди, возьмем еще. — Пастиков посмотрел на горы и толкнул Кутенина. — Эх, посидеть бы теперь на карауле. Ты знаешь здесь солонцы?
— Верст пять надо идти до них.
— Некогда, — с сожалением решил Пастиков.
Они миновали кустарники. По берегу, немного впереди, несли на носилках тело Додышева. За носилками шли Парабилка и белоголовый старик. Остальные улусяне не решились следовать за процессией.
* * *
На похороны приехал Алжибай. Он передал Пастикову кусок красной материи и долго кланялся.
Дым и пар окуривали берега Ширана, отгоняя дичь вдаль от становища. Над озером кружились таежные вороны, чайки-рыболовы. Парабилка и белоголовый сидели на земле, дивуясь, как Самоха с Севруновым в больших котлах вытапливали жир из рыбьих внутренностей. К берегу подходил невод. А рядом плотники сколачивали гроб для Додышева.