Ничего не вышло. Я сдалась, едва дойдя до развилки. По моим прикидкам, это расстояние было вдвое меньше того, что мне удалось пройти на втором кристаллике обезболивающего. Поколебавшись, я выбрала правую дорогу, которая была уже, зато следы колес на снегу казались более свежими, и сделала еще несколько шагов. Мое тело было почти на пределе.
Я раскусила еще один масляный шарик и проглотила его, едва заметив охватившее горло жжение. Смахнув застывающие на ветру слезы, я вынула два кристалла.
На донышке банки оставалось совсем немного.
Если так пойдет и дальше, я вряд ли протяну даже до утра.
Надо было двигаться.
Я переставляла ноги в каком-то трансе. Шаг, шаг, еще шаг. Кристалл. Сердце стучало в груди болезненно, рвано, дыхание пополам со стонами вырывалось сквозь стиснутые зубы.
Я даже не поняла, когда потеряла равновесие. Один взмах ресниц - и перед глазами вместо грязного снега дороги чернеет небо, и ветер гонит хлопья снега, поблескивавшие на свету. Две тонкие полоски, в которых плясали в замысловатом танце крупные снежинки.
С трудом - голову, казалось, разрывало на части, каждая клеточка тела болела - осознав, что же я увидела перед собой, я попыталась отползти с дороги вглубь леса. Мне нужно было еще немного сил. Я потянулась за спасительными кристаллами, едва не теряя сознание, когда небо и светлые полосы заслонила массивная тень, и чья-то рука безжалостно вырвала у меня баночку.
- Интересно, - раздался надо мной знакомый голос.
- Очень, я бы сказал, очень интересно, - повторил лорд Кастанелло и положил баночку в карман пальто, отступая от меня на шаг. - Здесь до самого города лес, лес и лес, а в это время года даже охотничьи домики закрыты. Ума не приложу, куда можно было так спешить.
Я не ответила. Зажмурилась крепко-крепко, втайне мечтая, чтобы лорд оказался плодом моего измученного болью сознания.
Коротко фыркнув, лорд Кастанелло произнес:
- Садитесь в экипаж.
Я почувствовала, даже не видя, как полыхнул на руке браслет. Брачный договор обязывал во всем слушаться супруга, и слова лорда, содержавшие недвусмысленный приказ, активировали заложенную в артефакте магию. Что означало: стоит мне сделать хотя бы одно движение в сторону экипажа, как боль уменьшится, а, быть может, и вовсе уйдет.
Несколько мгновений я боролась с отчаянным желанием подчиниться приказу. Признать, что воля лорда Кастанелло и бумаги, подписанные в городской ратуше, имеют надо мной власть. Я убеждала себя, что смерть лучше бессмысленного и унизительного существования практически пленницей в родовом поместье Кастанелло, одиноким призраком, обреченным на скитания по пустым коридорам. Но тело и заложенные в нем инстинкты оказались сильнее.