? Он открыл глаза, и свет на мгновение его ослепил. Серебристо-белые отблески – словно стайка бабочек, трепещущих в воздухе на рассвете, – привели его в чувство. Над ним высилось ясное синее небо.
Где я?Его мутило, он был весь разбит, как после ночи неумеренных возлияний. Он попытался припомнить, как здесь оказался – на морском берегу где-то на краю света, как ему представлялось, – но таинственный голос не давал ему сосредоточиться. Песня разливалась в пространстве, омывала его и захлестывала с головой, даже не замечая его присутствия, ветром летела над влажным песком и плескалась в волнах прибоя, в хлопьях белой жемчужной пены. Лихорадочно шаря глазами по пляжу, он почти ждал, что сейчас из песчаных дюн выйдет какое-то нездешнее существо. Он слышал о них: полуженщины-полуптицы, чьи сладкозвучные песни завораживают моряков и манят к смерти, соблазняя их выбрать холодную водяную могилу вместо пустой и унылой жизни в неизбывной тоске по чарующим голосам дочерей моря.
Никто не вышел из дюн. Никакая морская дева не шла по волнам, маня его в воду. Ее присутствие проявилось посредством вкуса, внезапно взорвавшегося во рту. Сладость с привкусом соли – не морской соли, а пряного сока ягод – забродивших и теплых, мягких и влажных. Морошки? Да, может быть. Но он не был уверен. Однако вкус ощущался настолько явственно, что он невольно прижал руку ко рту, провел языком по зубам.
И тогда он увидел ее. Она сидела на прибрежном камне, сама словно остров на отмели. Сквозь покрывало, сплетенное из рыжих водорослей, смутно виднелась молочно-белая кожа. Он даже не сразу сообразил, что это были не водоросли, а волосы, такие длинные и густые, что они покрывали ее целиком, оставляя на виду лишь босые ступни.
Он не шевелился. Она продолжала петь, опустив руки в воду. Вынимая из моря ракушки, камушки и веточки водорослей, она раскладывала их на камне. Тут же, на камне, лежала ее одежда. Должно быть, сушилась, подумал он.
Он бесшумно поднялся на ноги и неуверенно шагнул вперед.
Она медленно обернулась, словно почувствовав его присутствие; он бросился к ней.
Последняя нота ее оборвавшейся песни разнеслась эхом по ветру. Он крепко вцепился в ее плотный серый плащ.
* * *
Помощь пришла еще до того, как солнце поднялось к зениту. Через считаные минуты после того, как ее руки подняли его из воды, как его руки сомкнулись в объятиях. Она приняла его без единого слова, ее песня растаяла в плеске прибоя. Она безмолвно легла на спину, ее волосы разметались и свесились по краям камня. Сложенный ею узор из ракушек и других даров моря раскрошился на острые кусочки под их телами.