— Полиция. Откройте ворота, — произнесла она с таким бескомпромиссным авторитетом, что я чуть сам не выпрыгнул из машины, чтобы открыть их.
Охранник застыл, глубоко вдохнул ртом, нервно оглядываясь в глубину будки.
— Что вам нужно с…
— Открывай свои чертовы ворота, охрана! — рявкнула она, поигрывая значком, и охранник наконец вернулся к жизни.
— Можно посмотреть на значок? — спросил он.
Лагуэрта подняла значок повыше, из-за чего охраннику пришлось сильнее высунуться, чтобы рассмотреть значок.
— Ага, — произнес он. — А не могли бы вы сказать, что вам там нужно?
— Я могу сказать, что, если ты не откроешь ворота за две секунды, я засуну тебя в багажник своей машины, отвезу в участок, посажу в камеру с кучей байкеров-геев, а потом забуду, куда посадила.
Охранник встал.
— Я просто хотел помочь, — ответил он и крикнул через плечо: — Тавио, открывай ворота!
Ворота открылись, и Лагуэрта пулей влетела на стоянку.
— Сукин сын чем-то занимается, чего мне не нужно знать. — В ее голосе звучало удивление, граничащее с возбуждением. — Но сегодня мне наплевать на контрабанду. — Она посмотрела на меня. — Куда едем?
— Не знаю, — ответил я. — Думаю, начать надо там, где он оставил фургон.
Она кивнула, ускоряясь по дороге между рядами контейнеров.
— Если ему нужно нести тело, возможно, он припарковался совсем близко к тому месту, куда направлялся.
Чем ближе мы подъезжали к забору, тем больше Лагуэрта снижала скорость. Подъехав ярдов на пятьдесят к фургону, она остановилась.
— Давай осмотрим забор. — Она поставила рукоятку коробки передач в парковочное положение и выскользнула из машины.
Я за ней. Лагуэрта наступила на что-то, что ей не понравилось, подняла ногу, чтобы осмотреть подошву.
— Черт возьми! — буркнула она.
Я шел следом, чувствуя, как пульс стучит молотком — громко и часто. Подойдя к фургону, я обошел его кругом, пробуя двери. Они были закрыты. Я нашел два небольших окошка сзади, но они были закрашены изнутри. Я встал на бампер, все еще пытаясь заглянуть, однако в краске просветов не было. С этой стороны смотреть больше было не на что, но я все равно присел на корточки и начал изучать землю. Я скорее почувствовал, чем услышал Лагуэрту, подошедшую сзади.
— Что нашел? — спросила она.
— Ничего, — ответил я, вставая. — Окна закрашены изнутри.
— А спереди что-нибудь видно?
Я перешел к кабине фургона. Точно так же — ни одного намека. С внутренней стороны ветрового стекла поперек приборной доски была развернута пара солнечных экранов, так популярных во Флориде. Они закрывали весь внутренний обзор. Я взобрался на передний бампер, с него на капот, прополз по нему справа налево, но в экранах также не нашел ни одной дырки.