– Я разливаю чай в чайной палатке, – Виктория пожала монументальными плечами и, равнодушная к разыгравшемуся спору, вся погруженная в какие-то свои мысли, рассеянно взяла с подноса неказистую булочку с обуглившимся краешком.
Седрик, придвинув к себе розетку с остатками мармелада, сварливо предложил:
– Ну, так пусть Джордж вручает награды. В конце концов, он носит гетры.
– А я говорю, что вручать их фермерам будешь ты, – заключила леди Элспет тоном, не терпящим возражений, после чего поспешно покинула столовую.
– Вот всегда так! – пожаловался Седрик Оливии. – Вся чёрная работа достаётся мне, а Джордж прохлаждается в тенёчке.
Виктория сочла необходимым возмутиться таким утверждением, но Оливия не стала слушать дальнейшую перебранку и, извинившись, отправилась на поиски леди Элспет.
В длинном сумрачном коридоре было пусто. Оливия напрягла слух, но звуков шагов не уловила. Вздохнув и в который раз поразившись прыти пожилой дамы, девушка направилась в сторону кухни.
Коридоры Мэдлингтона и в самый солнечный день были наполнены сумраком. Крошечные окна, больше похожие на бойницы, были устроены высоко наверху, под самыми перекрытиями, и сочившийся через них свет освещал лишь каменную кладку сводов, не решаясь спуститься ниже. После залитой солнцем столовой глаза Оливии долго не могли обрести зоркость, и она медленно брела, одной рукой касаясь шершавой каменной стены.
– Не стоит переживать, она кажется мне совершенно безобидной, – вдруг отчётливо произнёс кто-то рядом.
Голос был мужским, и Оливии он показался знакомым.
– Нет-нет, даже не думай об этом. Ты погубишь нас обоих. Она часто меняет решения, может поступить так и на этот раз. Я подумаю, как можно этого избежать, но у нас есть только пара дней, не больше.
Звуки доносились из-за неплотно прикрытой двери то ли кладовой, то ли буфетной. Оливия огляделась и подошла чуть ближе. Слова второго участника беседы ей разобрать не удалось, как она ни прислушивалась.
– Разумеется, необходимо соблюдать осторожность. Но и так себя терзать, как это делаешь ты, тоже ни к чему. Просто будь с ней полюбезнее, вот и всё. А теперь мне пора, я и так уже порядком задержался.
После этих слов Оливия ударилась в панику. Сомнений в том, что двое уединились для конфиденциальной беседы, не предназначенной для чужих ушей, у неё не было, и обнаруживать своё присутствие она ни в коем случае не хотела. Стремительно, на носочках, стараясь не издавать ни звука, она подбежала к ближайшей двери и толкнула её. Дверь сначала чуть поддалась, а затем застопорилась, как если бы кто-то удерживал её изнутри.