Наконец, полки второй очереди приплыли из Азова. Еще сутки сильного обстрела (не просто сильного, но и точного) — и мы ворвались в город сразу с двух направлений. Апраксинская дивизия — через Кайгадорские ворота, принцева — через пролом неподалеку от Троицкой башни. Упрямый Керим-ага, комендант турецкий, даже теперь не стал просить милости, а бросил свои резервы в бой на улицах. Вооруженные жители, из магометанской части народонаселения, почти не уступали в стойкости янычарам. Продвижение наше застопорилось. Но ненадолго: на сей вражеский ход у меня заранее был готов ответ. Штурмовые партии, числом до роты, с одной или двумя легкими пушками, не давали туркам установить прочную оборону. Заборы и стены домов проламывались ядрами, улицы и крыши очищались картечью. Артиллерия в городе, при умелом использовании оной, прямо-таки творит чудеса. К вечеру за неприятелем осталась одна лишь цитадель.
Будь против нас только пришлые воины, Керим сумел бы, пожалуй, заставить их драться до конца. Однако, вооружив местных единоверцев, он создал условия для возникновения крохотной трещинки в монолите своей обороны — а такой оказией грех не воспользоваться, вбив клин раздора во вражеские ряды. У здешних в городе были семьи. Из-за них у ворот цитадели уже случилась драка местных с янычарами, кои пытались оградить гарнизонные запасы провианта от нашествия бесполезных в бою ртов. Теперь даже те, кому повезло пропихнуть своих баб и ребятишек вовнутрь, не могли не понимать, что продолжение штурма угрожает смертью им всем. Солдат, разгоряченных боем, бывает очень трудно удержать от излишней жестокости.
Поэтому предложение о сдаче я сделал во всеуслышание, через глашатая — ну, то есть, попросту приказав выбрать из пленных самого горластого и поставить его на площади между главной городской мечетью и надвратной башней Бизаньо. Выкрикивая, что есть силы, сказанные вполголоса штабным толмачом слова, он довел до сведения защитников крепости, что паша неверных готов отпустить их всех на волю, с чадами и домочадцами, под единственное условие: уйти с крымского берега. Куда угодно, хоть к татарам в степь, хоть через море в Анатолию. После заключения мира желающие смогут вернуться в родной город — но никак не ранее, ибо житель, взявшийся за оружие, подлежит всем правилам, касающимся вражеских воинов.
Наутро, когда переменившие позицию осадные пушки начали обстрел довольно-таки хлипких башен цитадели, среди турок произошло замешательство. По-за стеной слышались звуки боя, в том числе ружейная пальба. Пока врагу не до нас — надо такой удачей пользоваться! Велел егерям прижать огнем тех, кто на стенах, а саперам тем временем вышибить порохом ворота. Когда створки, в лиловом пламени и грохоте, улетели вовнутрь, а дымное облако еще не успело развеяться — из дыма толпою хлынули турки. Вылазка?! Нет! Вместо лихой атаки, неприятели падали на колени, а иные и вовсе ничком, закрывая головы руками.