Стихи. Сказка «Ашик-Кериб» (Лермонтов, Шер) - страница 8
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат, мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдём ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»[3]
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилёг вздремнуть я у лафета[4],
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак[5] открытый:
Кто кивер[6] чистил, весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось
Всё шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рождён был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражён булатом[7],
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умрёмте ж под Москвой,
Как наши братья умирала!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денёк! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пёстрыми значками,
Драгуны[8] с конскими хвостами,
Всё промелькнули перед нами,
Всё побывали тут.
Вам не, видать таких сражений!
Носились знамёна; как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов, колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Вот смерилось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны —
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!
Два великана
За горами, за долами
Уж гремел об нём рассказ,
И помериться главами
Захотелось им хоть раз.
И пришёл с грозой военной
Трёхнедельный удалец —
И рукою дерзновенной
Хвать за вражеский венец.
Но улыбкой роковою
Русский витязь отвечал
Посмотрел — тряхнул главою…
Ахнул дерзкий — и упал!
Смерть поэта
Погиб Поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа Поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?