Доктор Ф. попросил рассказать о первых детских годах А. Рассказ о том, каким счастливым и совершенно нормальным маленьким мальчиком рос А., показался ему неестественным, слащавым и лишенным подробностей. Супруги переглядывались, как будто тайно хотели что-то сообщить друг другу. Доктор Ф. заметил это. Он спросил: «Что вы от меня скрываете?». Оба замолчали и снова взглянули друг на друга.
«Вы вдвоем всегда хорошо ладили?» – подтолкнул их Ф. «Мы тогда не были вместе», – сказал наконец мистер Х. Его жена испепелила его взглядом. «Вы разошлись, когда он был маленьким?» Тут все и выяснилось. Мистер Х. не был биологическим отцом мальчика, хоть и воспитывал его как собственного сына. Настоящий отец А., по словам миссис Х., был «дрянь-человек». Он изменял, пил и, когда А. было восемнадцать месяцев, погиб в автомобильной катастрофе, которую сам же и спровоцировал, сев за руль пьяным.
«А. вряд ли его помнит. Отец редко бывал дома», – сказала миссис Х.
«Может, осознанно он его и не помнит, но на телесном уровне мог чувствовать его присутствие, а затем – отсутствие», – предположил доктор Ф.
«Мы волнуемся, что такое поведение может быть генетически обусловлено», – признался мистер Х. Доктор Ф. объяснил, что поведение – это сообщение, и в нем есть смысл. «Так что же хочет сказать вам А. своим поведением?»
«Он как будто хочет, чтобы мы отстали от него», – сказал мистер Х.
«Вы солгали А., солгали в важном вопросе. Он не может знать, в чем, но он чувствует, что что-то не сходится, и это беспокоит его», – пояснил доктор Ф.
«Мы не лгали, мы просто не сказали ему», – возразили Х.
«Это ложь через недомолвки», – ответил Ф.
«Так что же нам делать?» – спросили Х.
«Я не могу сказать вам, что делать. Однако я думаю, что именно этим отчасти обусловлены проблемы А.»
Х. решили рассказать все сыну. Тот был в ярости. Он выяснил, что у его биологического отца был брат, переехал к дяде, стал усердно заниматься, хорошо окончил школу и поступил в университет.
Его родители хотели, чтобы он пришел в себя. Теперь им нужно было загладить получившийся разлад. Это означает – понять гнев сына, вызванный тем, что они предпочли благостную картинку идеальной семьи правде, признать последствия, которые это имело для него, извиниться и принять любые чувства молодого человека по этому поводу. Я так и не узнала, получилось ли это у них, потому что история здесь кончается.
Достаточно часто, когда нам бы хотелось, чтобы чего-то никогда не случалось, мы лжем, не рассказывая об этом нашим детям. Желание защитить малышей от сложных чувств совершенно естественно, но истинная проблема в том, что их чувства нас пугают. Я считаю, лучше им быть в курсе, что у вас или у вашего партнера были сложности, но вы работали над тем, чтобы разрешить их, и надеялись, что у вас все получится. Это правильнее, чем хранить в секрете вещи, которые все равно оказывают влияние на мир ребенка. Если он волнуется, вы можете утешить его. Если мы не сообщаем плохие новости в той форме, в которой малыш сможет с ними справиться, он все равно почувствует, что атмосфера изменилась, и придумает этому, возможно, куда худшее объяснение.