— Мне что, в третий раз повторить для глухих и альтернативно одаренных — на кой хрен вы мне сдались?
— Да мы понимаем, что толку от нас мало. Но мы же не за так — доведешь нас до Трехстенка, мы скинемся тебе, споранов отсыплем. У нас в стабе есть заначка, на черный день. К тому же я безопасную дорогу туда знаю, покажу.
— Сколько отсюда до Трехстенка?
— Километров двадцать будет.
— А до Флюгера?
— Тридцать-сорок, не меньше.
— Так, а до Озерска тогда сколько?
Тут Сапун в первый раз споткнулся.
— Я там не бывал никогда, но уверен, что никак не меньше шестидесяти километров.
Дикарь на некоторое время погрузился в свои мысли.
— Я не пойду в Трехстенок. Мне там делать нечего.
Лица Сапуна и его товарищей приняли грустное выражение. Вот ведь люди — еще минуту назад тряслись, как бы их не пристрелили, а сейчас уже пытаются выбить себе сопровождение.
— А куда ты тогда пойдешь?
Дикарь глянул на Сапуна так, что до того сразу же дошло, что он спросил лишнего.
— Понял, извини.
Тут в беседу вмешался Бобер.
— Чел, фиг с ним, с Трехстенком. Помоги хоть с территории Чертей убраться. Ты же сам сказал — мы покойники, если ты нас тут оставишь. Выручи, а?
Дикарь раздраженно потер переносицу.
— Ребята, без обид, но вы для меня просто обуза. И у меня нет ни единой причины вам помогать. Извиняйте, но сейчас я отправлюсь по своим делам, а вы останетесь тут. А если…
Тут кваз резко замолчал и насторожился. Что-то вдруг резко обеспокоило его, но он пока не понял, что именно это было.
— Что «если»?
«Боксер» переспросил, явно не уловив перемен в поведении Дикаря, чем вызвал у того приступ глухого раздражения. Вот об этом он и толковал. Туристы хреновы.
— Заткнись! — ответ получился излишне злобным, отчего Бобер резко захлопнул рот и тоже начал прислушиваться.
Вокруг снова воцарилась тишина. Вроде бы ничего необычного, щебечут птицы, стрекочут кузнечики, под полом в бане попискивает мышь. Но сосущее чувство нарастающей тревоги устойчиво сигналило Дикарю, что очередная порция проблем на подходе.
— В дом, быстро! Да шевелитесь вы, дуболомы обдолбанные!
Дикарь пнул «ксюху» ногой, заставив укорот проскользить по траве к ногам Бобра. После этого перекинул бельгийский автомат в руки пухлого, подхватил с земли рюкзак и «галил». Подгоняя пинками молодых оболтусов, которые охали и ахали, поднимаясь на затекших ногах, он направил акселератов внутрь дома. Когда те спрятались внутри, он замер на пороге, про себя молясь, чтобы он ошибся, и звук, что уловило его ухо, оказался чем-то другим.
Рядом пыхтел Сапун, пытаясь пристроиться на корточках на затекших ногах.