«Моя». Это слово звучало в голове Андреаса, и, словно лесной пожар, его охватило собственническое чувство, о котором он и не подозревал раньше. Он был поражен, когда Айла неожиданно подошла к нему. Ее довольно неуклюжая попытка соблазнить его была очень милой. Может быть, она и не была такой искушенной, как его прежние любовницы, но ее чувственность сводила его с ума. Это всего лишь желание, уверял он себя. Голод, терзавший его изнутри, был своего рода безумием после целого года воздержания, в течение которого он не делал ничего с другими женщинами, кроме как иногда без всякого интереса приглашал какую‑нибудь из них на ужин.
Он отнес ее по лестнице в спальню.
– Ты уверена, что хочешь именно этого? – пробормотал он, ставя ее на пол около кровати. Он взял ее руку и приложил к своей груди, откуда его сердце пыталось выскочить. – Чувствуешь, что ты со мной делаешь, omorfia mou[3]. Если я еще раз тебя поцелую, то, боюсь, остановиться уже не смогу.
Ее глаза сияли словно звезды.
– Я хочу отправиться с тобой в постель, Андреас, – мягко сказала она.
Господи, он дрожал, как школьник на первом в жизни свидании. Его обычная самоуверенность куда‑то исчезла, и он ругался себе под нос, пока возился с застежкой на ее платье. Наконец ему удалось снять с нее зеленый шелк, и он прерывисто вздохнул.
– Ты такая красивая, – хрипло сказал он. Ее черный бюстгальтер был сделан из полупрозрачной ткани, и ее темные соски были хорошо видны сквозь нее. Опустив глаза ниже, он почувствовал возбуждение, когда его жадный взгляд остановился на ее сексуальных черных стрингах. – Ты выбрала это белье для меня?
– Да.
Она застенчиво улыбнулась ему, и он почувствовал стеснение в груди. Это просто сильное сексуальное влечение, сказал он себе. Как может быть иначе? Эмоции не играли никакой роли в том, чего он хотел от Айлы, и все, что он чувствовал к ней, было желанием. Удовлетворенный тем, что контролирует ситуацию, он снял с нее бюстгальтер и не смог подавить стона, когда обхватил ладонями ее грудь.