После смерти султана Мухаммеда в 1118 году последовал еще один период междоусобиц среди сельджуков, во время которого ассасины сумели оправиться от нанесенных им потерь и восстановить свое положение и в Кухистане, и на севере страны. Со временем Санджар, который контролировал восточные провинции, находившиеся под управлением его братьев Беркьярука и Мухаммеда Тапара, сумел добиться шаткого, но превосходства среди правителей сельджуков. В этот период характер отношений между государствами исмаилитов и суннитов начал меняться. Исмаилиты не отказались от своих целей, но война, которую они вели ради подрыва устоев и насаждения террора в центральных регионах, заглохла; вместо этого они сосредоточили свои силы на защите и объединении территорий под своим контролем и даже добились в какой-то степени политического признания. В то время, когда раздробление Среднего Востока, прерванное завоеваниями сельджуков, возобновилось, исмаилитские княжества и феодальные владения заняли свое место, став образцом независимого государства, и даже участвовали в местных союзах и конкурентной борьбе.
История, рассказанная Джувейни, объясняет терпимость Санджара к независимости исмаилитов: «Хасан-и Саббах отправлял послов с целью заключения мира, но его предложения не принимались. Тогда всяческими ухищрениями он подкупил придворных султана, чтобы те выступили в его защиту перед ним, дал одному из евнухов султана большую сумму денег и послал ему кинжал, который евнух ночью воткнул в пол рядом с кроватью султана, когда тот забылся алкогольным сном. Когда султан проснулся и увидел кинжал, то забил тревогу, но, не зная, кого подозревать, приказал хранить этот инцидент в секрете. Затем Хасан-и Саббах послал гонца с таким сообщением: „Если бы я не желал султану добра, этот кинжал вонзился бы в его мягкую грудь, а не в твердый пол“. Султан испугался и с той поры был склонен жить с исмаилитами в мире. Из-за этого обмана султан не нападал на них, и в годы его правления их дело процветало. Он выделил им субсидию в размере трех тысяч динаров из налогов на земли, принадлежавшие им в регионе Кумиш, и позволил им взимать небольшие сборы с путешественников, проезжавших мимо Гирдкуха. Я видел несколько фирманов Санджара, которые сохранились в библиотеке исмаилитов и в которых он успокаивал их и льстил им; прочитав фирманы, я понял, до какой степени султан потворствовал их действиям и стремился жить с ними в мире. Короче, в период его правления они жили легко и спокойно».
У низаритов в Аламуте был еще один враг, кроме халифов-Аббасидов и султанов-сельджуков. В Каире это был халиф-Фатимид, и между его сторонниками и низаритами в Персии была та особая, глубокая ненависть, которая существует между соперничающими ответвлениями одной и той же религии. В 1121 году в Каире был убит грозный аль-Афдал – визирь и главнокомандующий армиями Египта. Слухи неизбежно обвинили в этом ассасинов, но современник этого события – дамасский летописец – называет это событие «пустым предлогом и безосновательной клеветой». Реальной причиной убийства, по его словам, была отчужденность между аль-Афдалом и халифом-Фатимидом аль-Амиром, который стал преемником аль-Мустали в 1101 году. Аль-Амира возмущала опека своего могущественного визиря, и он открыто обрадовался его смерти. Такое вполне могло быть, но слух на этот раз оказался правдой. В повествовании исмаилитов, которое цитируют Рашид ад-Дин и Кашани, это убийство приписывается «троим друзьям из Алеппо». Когда пришла весть о смерти Афдала, «наш Владыка приказал им праздновать это событие семь дней и ночей, и они веселились и чествовали этих друзей».