— А почему это? Царевна что, о Катьке что-то знала? — возмутился Степан.
— Ничего не знала, конечно. Просто молила в своём зачарованном сне о помощи, и услышала её та, кто её обидчика победила. Что ты головой мотаешь? Тут иной раз во сне какой-нибудь царевич суженную видит! Это, кстати гораздо сложнее устроить, — Баюн покивал головой. — Это же сказочный мир!
— И она мне показала, как её можно найти? — Катерина подняла брови.
— Ну да. Не тебе конкретно, она просто звала. Но, если считать, что колдуна остановила ты, то вполне логично, что и зов его жертвы тоже усышала ты. По нашей, Лукоморской логике, все очень даже правильно! — довольно покивал головой Баюн.
— А как это в тумане-то возможно? — Степан выдал непробиваемый аргумент.
— Да сама гора и не в тумане! — парировал Баюн. — Туман остановился ровно у подножья! Так что девушка спит от сонного дыма, а не от тумана. И мы вполне можем её найти и разбудить.
— Баюш, но… Там же вся семья их… Даже если прогнать туман, они же заколдованы, — Катерина представила, что вот они находят царевну, будят её, а дальше она спешит домой. И видит ужас жуткий!
— Ну, надо значить, наоборот, — Кот был полон энтузиазма. — Прогоняем туман, думаем, как расколдовать, а может, колдовство и само спадёт, раз силы Велимудра больше нет. А потом уже идём будить Веселину.
— Котик, а какая там сказка? — Катерина очень надеялась, что не сказка не связана с царской семьёй. В самом деле, как рассказывать-то, если их сначала расколдовать надо?
— Сказка про Аленку-Крапивницу, — Баюн довольно прижмурился. — И как раз осень там. Очень удачно всё выходит! Очень!
— Кому удачно, а кому надо, чтобы Катерина поправилась! Она только-только на ноги встала, и то не очень-то устойчиво, — заворчал Бурый, которому идея очередного путешествия ожидаемо не понравилась.
— Какой же ты стал зануда! Просто нет сил! — Кот сморщился, словно лимон понюхал. — Фу! Словно тебе уже полторы тысячи лет! А тебе поменьше, насколько я помню. Конечно, мы полетим когда радость моя поправится. И не сверкай на меня глазами, я так тоже умею! И даже лучше умею, потому как у меня глаза красивее!
— С кем с разговариваю! — вздохнул Бурый. — Катерина, скинь его с подоконника, сделай доброе дело!
Катя только рассмеялась. Она никуда пока ехать и не могла. Голова кружилась, в ушах шумело, и очень хотелось добраться до кровати. А когда она всё-таки легла и уснула, под ногами снова блеснула золотая дорога, ведущая к самому сердцу горы, к пещере среди лабиринта ходов, тупиков и развилок, в которой стояло что-то очень напоминающее тот самый хрустальный гроб, описанный Пушкиным. А в нём дрожал, переливался и скручивался в воронки странный перламутровый дым, почти закрывая ту, что спала в стеклянном плену.