Я плотно сжимаю губы, собираясь с мыслями, приводя их в порядок.
– Его зовут Дженсен. Он не оборвыш, как мы думали, а Врачеватель, обвиняемый в использовании не той магии врачевания, с которой он был сопряжен.
– Разве такое возможно? – спрашивает Никлас, подавшись вперед. – Я думал, обряд сопряжения с магией сводит все твои прочие магические задатки на нет.
– Я тоже так считала, – говорит Тесса.
Я чувствую, как капля пота течет по моей шее, затем медленно скатывается по спине. В камере сыро, и воздух так пропитан дымом, что мне нечем дышать.
– Нет, все дело в следовании обетам, которые человек дает во время этого обряда, в том, что ты не занимаешься никакими видами магии, кроме той узкой ее области, с которой тебя сопрягли, – именно поэтому любые другие твои магические задатки постепенно затухают.
Джейси вытирает лоб рукавом.
– Расскажи нам, что еще ты смогла увидеть.
И я рассказываю, но делаю это осторожно, чтобы они не смекнули, что я видела прошлое. Я говорю им, что видела, как развивались события, поскольку проникла в сознание Дженсена сейчас, когда он сидел в камере. И сообщаю столько деталей, сколько могу сообщить, не выдавая себя, надеясь, что они, как и я, решат, что у Дженсена не было выбора. Что так на его месте поступил бы любой отец. Они внимательно выслушивают всю историю до конца.
– Но ты вроде бы сказала, что он этого не делал, – говорит Никлас. – А теперь выходит, что сделал. Как же так?
– Я сказала, что он невиновен. Что еще он мог сделать? Позволить своему сыну страдать? Разве, учтя все обстоятельства, мы можем его осудить?
– Может быть, нам стоило бы поговорить с ним еще раз, – предлагает Джейси.
– Да, – соглашаюсь я, слыша, как мой голос дрожит. – Так мы и сделаем. – И, поднявшись с пола, спешу выйти из камеры, не дожидаясь остальных.
Когда мы снова приходим в его камеру, я обращаюсь к нему по имени, испытывая стыд оттого, что сразу не спросила, как его зовут:
– Дженсен, расскажите мне, что случилось с Боу.
Он вскидывает голову, и его взгляд становится мягким, как будто, произнеся имя его сына, я принесла в эту темную сырую камеру солнечный луч, и тепло этого луча растопило его суровость. Теперь он похож на нежного и любящего отца из моего видения, а не на того загрубелого малого, с которым мы столкнулись вначале.
– Его покалечило, – говорит он голосом, почти таким же тихим, как шепот. – И я исцелил его.
– С помощью какого из видов магии? – благожелательно спрашивает Тесса.
Дженсен смотрит ей в глаза:
– С помощью того, который был ему нужен.
– Я спрашиваю о другом – вы прибегали к…