– Ты не хотела бы об этом поговорить?
Она редко спрашивает меня о личном, и этот ее вопрос застает меня врасплох.
– Я… Нет, думаю, нет.
Кира смеется:
– Это «да», маскирующееся под «нет». Что именно тебя беспокоит?
Я сглатываю, не зная, что можно ей сказать, а что нет:
– Просто мне немного не по себе от первого испытания костяных игр.
– А в чем оно заключалось?
Я рассказываю ей о суде, и она внимательно слушает меня. Когда я заканчиваю свой рассказ, она недоуменно хмыкает:
– Тот, кто разрабатывал это испытание, определенно не собирался миндальничать, а хотел ударить наотмашь.
У меня екает сердце.
– А кто разрабатывает задания для этих испытаний?
– Когда как. Обычно это делает кто-то из членов Верховного Совета, иногда этим также занимаются Наставники или видные представители общественности.
Я думаю о Заклинателе Костей, который очень внимательно наблюдал за мной во время суда, и по рукам моим бегут мурашки. Может, он заподозрил мою мать в том, что она использовала магию, запрещенную законом? И сверлил меня взглядом, чтобы посмотреть, не выдам ли я свои секреты?
– Что тебя гнетет? – спрашивает Наставница Кира.
– Мне кажется, мы поступили неправильно.
– В каком смысле? Что именно было неправильно? То, как вы выполнили задание, или то, как вы поступили с подсудимым?
– То, как мы поступили с подсудимым. – Я рассказываю ей подробности истории Дженсена, и она внимательно слушает, сжав губы в тонкую линию.
– Я тебя не виню, – говорит она. – Это сложное дело. Что именно не дает тебе покоя?
– Это так несправедливо. Дженсен хотел помочь своему сыну. Он сделал доброе, милосердное дело, а мы наказали его за доброту.
– Но понятие справедливости относительно. – Я вопросительно вскидываю брови, и она продолжает – Ответь мне на такой вопрос: Дженсен знал закон?
– Да.
– Стало быть, он понимал, что, заживляя перелом Боу, он использует магию, которая запрещена?
Я досадливо вздыхаю. Опять получается замкнутый круг, как и тогда, когда я спорила со своей командой.
– Да, но… – Наставница Кира поднимает руку, делая мне знак замолчать.
– Дженсен понимал, на какой риск он идет, и решил, что стоит рискнуть ради Боу. – Она ласково смотрит на меня. – Он взрослый мужчина. Он был готов ответить за свой поступок. Но подумай, как несправедливо было бы отпустить его, поскольку вы поняли его выбор, меж тем как другие были наказаны за то же самое преступление. И если бы мы узнали их истории, то их мотивы, возможно, были бы так же понятны, как и те, которыми руководствовался он. Дженсен был хорошим отцом, Саския. Его судьба была в его собственных руках, а вовсе не в твоих. И ты можешь сделать только одно – уважать его жертву.