В груди приятно защемило. Лена, Лена… Эсерка оказалась на деле весьма свободных взглядов. Стоило Лохтиной отъехать на крещение к родственникам, девушка ничтоже сумняшеся, запрыгнула ко мне в постель. Зашла в кабинет по какой-то надобности, сама заперла дверь.
Чулок, корсета под платьем уже не было – подготовилась!
– А как же Андрей? – заикнулся я, поднимая ей подол и целуя в шею.
– Мальчишка, – хрипло ответила Елена.
* * *
В Москве я назначил ответственных, озадачил – сам общинный дом вычистить-выскоблить, и разослать по городу людей, присмотреть, где можно организовать приют. Сам же сел за московские газеты, посмотреть, чем город живет.
Фельетоны про рождественское и святочное обжорство до чеховских высот не дотягивали, светская хроника меня интересовала мало, но вот в позавчерашнем сытинском «Новом слове» обнаружилась заметка о приезде в город графа Толстого. Того самого, бородатого-сапогатого.
А за Львом Николаевичем, насколько я помнил, целое движение числилось, его именем названное – толстовцы. И его последователи по всей стране создавали колонии или, как их еще называли, культурные скиты. Рядом с Москвой вроде должна такая быть… или рядом с Тверью, не помню. Много их было, все потом под каток репрессий попали при советской власти. Что любопытно – не только в России были у графа сторонники, а по всему свету, вслед за мировой литературной славой. Вон, даже Махатма Ганди начинал, как толстовец, а потом развил идею ненасилия до сатьяграхи.
А еще за Толстым пошла крупная секта, духовники или молокане… Давно читал про них и мельком, точно не помню. Вроде они потом все скопом в Канаду переселились.
Принципы толстовства в целом к моим идеям подходят, разве что с непротивлением и вегетарианством надо подумать. Я, положим, понимаю потенциал непротивления, Ганди-то колониальный режим в Индии свалил ненасильственными методами, но вот поймут ли остальные? Примут, не примут? А вот к «я веган!» относился плохо, хотя в теле Распутина мяса почти не ел, предпочитая рыбу. Возможно, это из-за того, что все известные мне веганы довольно бесцеремонно навязывали свои убеждения. Если здесь такие же – нафиг-нафиг. А вот всеобщая любовь и нравственное совершенствование и у нас в программе записаны, а то же толстовское «опрощение» это, по сути, более моральный вариант дауншифтинга.
Так что граф это не только всемирно известный писатель, но и пять-шесть килограммов легкоусвояемого… то есть, серьезный ресурс, даже если толстовцы станут не участниками «Небесной России», а хотя бы союзниками. А значит – срочно нужно идти и говорить с дедушкой, Толстому-то уже под восемьдесят, сколько ему жизни осталось?