Там стоял и молился обычный человек, как сейчас говорят, из образованных – хорошая одежда без налета купеческого шика, все соразмерно. Спокойное лицо, несколько вытянутое, бритый подбородок, усы – ничего особенного, я бы сказал, что служащий по народному образованию, а может быть врач или юрист.
– С усами?
Булгаков кивнул. А потом, видимо, сообразив, что я «не москвич», спохватился и значительно произнес, до предела понизив голос:
– Зубатов.
– Тот самый? Полковник???
– Тише, тише, на нас оглядываются. Никакой он не полковник, надворный советник по ведомству внутренних дел.
– Рабочие общества, да? – тихо уточнил я.
– Да-да. Они самые. С них и пострадал.
– Пойдемте, поговорим. Нам такой человек нужен.
– Неудобно же!
– Ну так не прямо сейчас. Подождем малость, на выходе перехватим…
Так и поступили. Дождались, когда Зубатов двинулся к алтарю отбить последние поклоны, вышли из храма и встали в сторонке. Минут через пять вышел и экс-охранитель, повернулся к храму, перекрестился и совсем было собрался уйти, как я его остановил:
– Сергей Васильевич, не откажите в любезности…
Он с удивлением обернулся, окинул взглядом сперва Булгакова, потом меня, задержался на кресте и очках и выдал безошибочное:
– Григорий Ефимович? Распутин, если не ошибаюсь?
– Он самый. Не откажите в разговоре?
Он саркастически хмыкнул:
– Не в моем положении в разговорах отказывать, за последние три года у меня собеседников ой как поубавилось. Не подскажете, почему?
– Неблагодарны люди, бесспорно, – направил я его мимо странноприимного дома на Большой бульвар. – Но я о другом.
– А не боитесь с опальным-то? Меня вот в министерстве не любят.
– Так и меня тоже, может, нам как раз поэтому дружить интереснее?
– Враг моего врага – мой друг?
– Ну, а почему бы и нет, Сергей Васильевич. Да. и чем на на холоде гулять, подскажите, где тут у вас пообедать можно, в тепле и поговорим.
– С ресторанами у нас туго, но вот тут рядом трактир «Клязьма», только Московскую перейти.
– Это не тот ли, что Соллогуб ославил? – подозрительно спросил Булгаков.
– Тот самый, – слегка кивнул головой Зубатов. – Только за шестьдесят лет со времен написания «Тарантаса» сменилось четверо хозяев и сейчас там вполне прилично.
Зубатов оказался прав, трактир выглядел чисто и чинно, половые в белых фартуках немедля провели нас в кабинет и приняли заказ. Довольно быстро на столе появились вино и водка, буженина, грузди и огурчики, а за ними – серые щи и телятина с грибами. Выпили мы для сугрева, потом за знакомство и потекла беседа.
Зубатов с интересом пролистал программу «Небесной России», отложил ее в сторону, неопределенно помотал кистью и довольно иронично спросил: